В которой Декстер и Стаська совершенно окружены горами
После вчерашнего расслабленного дня как-то особенно тяжело выволакивать тело из нагретой постели в предрассветный минус. За завтраком, дыша паром, подбадриваем друг друга и изо всех сил стараемся не думать, каково будет дальше. За эти два дня нам предстоит пройти всего 16км, но набрать при этом еще 1300м высоты. Мананг — последняя стационарная деревня на пути к перевалу, выше живут только сезонники — работники туристической «индустрии» и пастухи.
День 9. Мананг — Летдар
Природа, похоже, услышала наши вчерашние мольбы и решила сжалиться над двумя не по погоде одетыми бледнолицыми туристами. Снега нет, тяжелые низкие тучи ушли, первые рассветные лучи пробиваются сквозь редкие облака. Холод, правда, никуда не делся, но и на том большое спасибо. Чтобы согреться, можно идти быстрее. Но не тут-то было.
Разгрузочный день организм принял за намек на то, что больше его истязать не будут. Но стоило нам выйти из Мананга, как затяжной подъем круто обломал его надежды. Организм расстроился. К счастью, не диареей, а лишь жуткой одышкой. Наконец Декстер, в очередной раз сорвав дыхание, знаками попросил таймаут. Стоим, пыхтим. Отдышавшись, он спрашивает: «Знаешь, какую фразу часто повторяет мой дедушка?» И, не дожидаясь ответа, продолжает: «Мой дедушка очень любит фразу „Медленно и печально“. Вот так мы и будем теперь идти!»
Уговаривать меня долго не пришлось — холодного воздуха не вдохнешь полной грудью, ноги подкашиваются, а в голове обосновался густой и липкий туман. Три с половиной километра до первой деревни с горячим чаем занимают у нас полтора часа. Сидя на заснеженной террасе с дымящимися кружками, смотрим на оставшуюся далеко внизу долину Мананга. Вяло спорим о том, почему же так трудно дался подъем: началось ли это уже пресловутое кислородное голодание или просто мы — слабаки.
Чай допит, мы немного оттаяли изнутри и отправляемся дальше в путь. С нехорошими предчувствиями поглядываем на заиндевевшие кусты вдоль тропинки,
С непониманием — на птиц, еще не сбежавших в теплые края,
С трепетом — на проступающие из облаков такие близкие снежные пики.
Теперь идти уже легче — нет резких подъемов, воздух постепенно прогревается. Узкая тропинка вьется по краю 200-метровой пропасти, и мы тихо радуемся тому, что дорога не успела заледенеть.
Dexter: На подходах к деревне Як Кхарка (Пастбище яков) Стаська взглянула на пустынные окрестности и завела:
— Блин, ну что за невезуха! Мы ни одного животного так и не встретили.
— Ага, ни одного безопасного для человека.
— Да ну тебя, тут полно зверья должно быть. Я на карте видела.
— Например?
— Например, красная панда. Мы ее внизу не видели, значит, уже и не встретим. Горных козлов — не видели. Барса, снежного — тоже не видели…
— Йети не видели, — подсказал я.
— Даже яков и тех уже в низины увели пастись, — гнула свое Стаська. — Кстати, там мы их тоже — не видели. Я так не играю.
— Да они все от твоего нытья разбежались! Спокуха, все будет. Кстати, поздравляю, в ближайшие три дня тебя будут звать Марвином.
Марвин, так Марвин, думаю я про себя, но ведь права же — здесь уже зима, якам есть нечего, пастухам холодно, ушли они, нас не дождались. Вот мы в Як Кхарку заходим, а яками здесь и не пахнет. Зато пахнет свежеиспеченным хлебом, который мы отыскиваем по запаху и жадно съедаем, запивая сладким чаем. Едва мы разместились в забегаловке, как за окном повалил снег.
И вот сидим мы, с тоской смотрим в окно на все это белое великолепие и вдруг я краем глаза замечаю на улице какое-то странное движение. Оборачиваюсь, и вижу снаружи картину, от которой по телу бегут мурашки. Возле обледеневшей колонки сидят две девочки лет по 14–15 и, не обращая внимания на падающие сверху белые хлопья, не торопясь мажут друг другу мокрые волосы хной. Обе — в тапках на босу ногу.
Пока мы оторопело пялимся на эту картину, снег скоропостижно заканчивается. Значит, нужно отправляться дальше. До Летдара — места нашей сегодняшней ночевки — осталось совсем немного, но кто знает, какие еще сюрпризы приготовила нам природа.
Сюрприз не заставил себя долго ждать. Не прошли мы и километра, как за очередным поворотом дороги появился он!
А потом — целое стадо. Их!
Декс самодовольно ухмылялся, требуя от меня признания в том, что я — Марвин. И мы еще долго осторожно бродили от камня к камню, стараясь запечатлеть всех яков вместе
И каждого по отдельности.
Мы оторвались от мохнатого стада, лишь когда поняли, что нас обогнало уже несколько десятков туристов, и мы рискуем остаться без крыши над головой в крохотном Летдаре.
Сил и бодрости у нас заметно прибавилось, солнце растопило снег и прогрело воздух, и мы чуть быстрее, но все еще печально зашагали вперед по безжизненным бурым холмам.
Каких-то полчаса ходьбы, и вот он — Летдар.
Дом, который видно на фотографии — это половина Летдара. Неподалеку от второй половины стоит палатка, похожая на бедуинский шатер. Вероятно, все местное население прекрасно умещается в этом хлипком жилище.
Гестхаусы один другого стоят. Комнат с удобствами ни там, ни там нет. Почесав репу, заселяемся в дальний — там хотя бы стены деревом обшиты, да и в туалет бежать поближе. Электричества, правда, нет. Но в качестве компенсации — изумительный вид из окна.
Нелепая фотография с осколками вида №7
Времени до темноты еще много, и мы отправляемся гулять. Не то чтобы нам так хотелось бродить по продуваемым ветром каменистым склонам, но раз уж не удалось акклиматизироваться в Мананге, придется делать это здесь.
Взбираемся на холм над Летдаром. Подъемы тут сплошь крутые — вроде, только начали карабкаться, а домики внизу уже совсем крошечные. Трава на склоне вся будто газонокосилкой подстрижена — яки свое дело знают. Взобрались метров на 200, отыскали валун повнушительнее и плюхнулись за ним прямо на землю. Сидим, дышим.
Глазеем по сторонам. Рядом с нами облака летают,
Неподалеку яки пасутся.
Через час солнце прячется за соседнюю вершину, и сидеть становится холодно. Да и в животе бурчит, намекая, что булка и чай на полноценный обед не тянут.
Поужинав и немного отогревшись у буржуйки в столовой, отправляемся спать. Завтра нам предстоит добраться до Верхнего Лагеря (4800м) — последней ночевки перед перевалом. А еще — преодолеть самый крутой подъем на треке и пережить самые поганые условия в тамошнем единственном гесте.
День 10. Летдар — Верхний Лагерь
Ночью ко мне пару раз наведался призрак горной болезни. Он больно сверлил дырочку в черепе и настойчиво требовал походов в холодный неосвещенный сортир. Но к утру все прошло. Собственно, звание «призрака» он за то и получил, что являлся только по ночам.
Из Летдара мы вышли очень рано, когда солнце лишь едва подкрасило кромки заснеженных гор,
А на яках еще не растаял снег.
Отойдя всего пару десятков метров от геста, натыкаемся на горных баранов, отыскивающих под снегом недоеденное яками. Похоже, мое вчерашнее нытье достигло адресата.
Солнце быстро поднимается. Здесь оно вообще передвигается стремительно. Вынырнет из-за чего-то восьмитысячного, промчит по темно-синему небу и через несколько часов с облегчением за что-то другое восьмитысячное плюхнется.
Наверное, появляется солнце с утречка, бодрое такое, полное сил и энергии, с намерением хорошенько сегодня поработать. Взглянет по сторонам — а греть-то и нечего. Растительности почти нет, яки и так мохнатые. А туристы… Да ну их, понаехали тут — Аннапурна не резиновая. Махнет солнце рукой и отправится дожаривать Саудовскую Аравию.
Вот и развешены по склонам местных ущелий гроздья водопадов, замерзших целиком.
Глядим мы на гигантские льдины, пытаемся слово «вечность» отыскать. Но то ли там не по-нашему, то ли другие сказки в этих краях рассказывают.
Дорога относительно легкая — пара подъемов, несколько осыпей, один обледеневший участок. За два часа доходим до базового лагеря — Торонг Феди. И полтора часа проводим в здешней кафешке, не чревоугодия ради, а акклиматизации для — нам еще 500 метров осталось. Не по горизонтали, по вертикали.
Спрашиваем местных, сколько идти до Верхнего Лагеря. Говорят, километр. Прикидываем угол подъема, бледнеем.
Сразу же за базовым лагерем тропа резко устремляется вверх. Снизу кажется, что редкие туристы на ней стоят на месте. Вскоре мы понимаем почему. По сравнению с этим подъемом, все предыдущие — забавы для пенсионеров.
Минут через 5 становится трудно дышать.
Через 10 — начинают подрагивать колени.
Через 20 — кружиться голова.
Dexter:Остановившись в очередной (десятый? сотый?) раз, оглядываюсь назад. Далеко внизу разбросаны спичечные коробки домиков Торонг Феди, откуда мы вышли всего полчаса назад. Зигзагом вьется тропа. По ней, как в замедленной съемке, «медленно и печально» бредут туристы.
Смотришь назад и не веришь, что еще каких-то пару часов назад мы были там, в самой глубине ущелья.
Зато снежные пики вырастают с каждым мучительным десятком шагов.
Dexter: Шаги я считаю уже второй день. Монотонное «раз-два-три-четыре» помогает идти. Вдруг ловлю себя на мысли, что уже минут десять как счет шагов превратился в «ом-мани-пэдмэ-хум». Видно, в атмосфере здесь больше буддизма, чем кислорода.
С каждым метром дышать все сложнее. Не больно, нет, просто трудно. Приходится делать много-много маленьких вдохов, потому что если попробовать набрать полные легкие воздуха, дыхание сбивается к чертям собачьим. И стоишь потом, привалившись к камню и хватаясь за грудь, пока легкие не придут в чувство и не прогонят черные пятна перед глазами.
Dexter:Я весь пахну вьетнамской «звездочкой», насморк стал хроническим еще в Навале. Сейчас он дает осложнения: сморкаешься — сбиваешь дыхание.
Примерно через час перестаю считать шаги — голова превращается в воздушный шарик, и я начинаю сбиваться со счета. Зато теперь получается не думать вообще и тупо брести вперед, механически переставляя ноги.
Вскоре тропа огибает высокую скалу, а за ней — о, счастье! — уже видны приземистые строения Верхнего Лагеря. Возобновляю счет — теперь у меня есть видимая цель, и не думать не получается. У первого же дома останавливаюсь перевести дыхание. Подтягивается Декстер. И, задыхаясь, подытоживает: «Ух, бля!»
Получив ключи от жутковатой комнатушки и выпив чая, отправляемся на высокий холм над лагерем. После только что пройденного подъема делать это совершенно не хочется. Но все ползут — и мы ползем. Акклиматизация, мать ее.
Вползти на холм мы вползли, а вот задержаться там хотя бы на полчаса не получается — холодный ветер дает возможность сделать лишь пару кадров уже окончательно близких вершин
И одну историческую фотографию — единственную совместную из этого похода:
С несказанным облегчением мы скатываемся вниз и усаживаемся у огромного окна в прогретой солнцем столовой. Последняя дистанция, которую нам сегодня предстоит преодолеть — 50 метров до кровати в номере.
В столовой уже полно людей. Декс посмотрел на хозяина-тибетца, на жуткого вида блюдо за соседним столом и сказал: «Я все понял. Это неправильные непальцы. Они делают неправильный дал бат. Съем-ка я суп с лапшой». И получил крохотную порцию мивины. За 4 бакса. Очень вкусной мивины. Нет, правда, я попробовала. И вообще, все, что мы съели выше 3000м, было очень вкусным, таковы уж особенности здешнего климата.
После обеда, покинув уютную столовую, мы сталкиваемся с очередными сложностями. Поход в туалет оказывается не такой простой задачей, как принято считать. Но об этом стоит рассказать подробнее. Итак,
Дело о похищении ржавой банки
Последние два дня мы шли параллельно с группой из Южной Кореи. Их человек 12. Различить пол — невозможно. Все в толстых пуховиках, теплых шапках, мешковатых непродуваемых штанах, гигантских темных очках. И в марлевых повязках, которые многие корейцы и японцы в Непале вообще не снимают, независимо от высоты и местности. То, что группа смешанная, мы поняли лишь вечером, когда все явились в столовую без шапок. Дамочки в этой группе обладали уникальной способностью: мгновенно засыпать в любом теплом месте — на солнце или у буржуйки.
В Верхнем Лагере соседний с нами номер занял американец с азиатской женой и бегающими глазками, с виду — -берг или -штейн. В остальных комнатах расселили корейцев. Мы прибыли на место раньше них и вселились в комнату, ближайшую к туалету. «Лучше бежать 2 метра по морозу, чем 50» — думали мы, надменно поглядывая на соседей.
Первым в сортир наведался Декс. Вернулся скоро, мрачный и с большим куском льда в руке.
— Во-первых, — сказал он, потирая голову, — там заледенело на полу. Что именно — не знаю.
— Лед, надеюсь, не оттуда?
— Лед — оттуда. Из бочки для слива. Банкой колотил, чтобы воду добыть… Это было во-вторых.
Заинтригованная, я пошла убедиться. Все оказалось даже хуже: света нет, дверь не закрывается, пол — каток.
Нам показалось, что будет нелепо пройти пол трека и погибнуть ночью в туалете в двух шагах от Торонг Ла. Тогда Декс предложил позаимствовать на ночь баночку для слива: «Нам завтра рано вставать — тихонько все высыпем и поставим на место». Но не тут-то было. Пока мы разрабатывали детали этого дерзкого ограбления («Это тебе бегать всю ночь, вот ты и иди!»), консервная банка — исчезла.
Пройти к туалету можно лишь мимо нашего окна. Мы никого не видели. Значит, похититель был низкого роста. Вышли, посмотрели на окно. Нет, либо это был пигмей с Андаманских островов, либо нас подвел дедуктивный метод. В соседней комнате ржали американцы. Корейцы, наоборот, сидели тихо. И те, и другие выдавали себя с головой. Но банка-то была всего одна! Метод психологического портрета тоже дал сбой. Оставалась лишь надежда на метод доктора Лайтмана.
Перед рассветом Агата Кристи собрала действующих лиц в столовой. Прихлебывая чай, мы глядели на всех исподлобья. Американцы жевали резиновый тибетский хлеб и вяло переругивались между собой. Корейские мужчины внимательно слушали наставления гида. А вот кореянки… Кореянки дремали у остывающей буржуйки — но вид! Вид у них при этом был очень довольный!
— Мы вам это припомним вместе с караоке! — сурово подумали мы. И, стыдливо выбросив в мусор искромсанную пластиковую бутылку, пошли брать высоту 5416.
В следующей главе: Торонг Ла или «Двое против ветра» (Если название в кавычках вам ни о чем не говорит, сходите по ссылке)
Красная панда вам так и не попалась? Мы так рассчитывали на нее в Сычуани, эх. Видели только в зоопарке в Индии, в Сиккиме. Они в лесах живут, а большая часть вашего похода по безлесой зоне.
Не попалась. Беспандовые мы :)
Зато в Чианг Мае мы когда-то в зоопарке видели настоящих монохромных панд! Вот это было круто! Мы часа полтора не могли от вольера отойти – нам повезло застать время кормежки. Это, вроде, единственное время, когда панды активны. И они таки были активны :)
Пришлось спросить у Паши, что за монохромные панды, я подумала, что это название вида))) Малайзийская жара плохо влияет на сообразительность.
Мы тут тормозим от холода, вы там – от жары. До чего же жалок человек все-таки! :)
И не говори. А еще человек становится ужасно жалок, если ему есть хочется, мокро, тяжело, он устал, не выспался,… Сразу прекращаются мысли о высоком и начинается примитивная борьба за условия существования.
И лишь в те редкие моменты, когда на улице +15+25, брюхо набито, сон был крепок и рядом никто не орет – он превращается в Сократов и Макиавеллей :) Тьфу :)
И чтобы бокал хорошего вина и камин)
И ловите ссылку на описание горной болезни: Горная болезнь и как с ней бороться. Может, пригодится в будущем.
Я как раз собирался на нее в путеводителе по Аннапурне сослаться :)
Я тебя слегка опередила)
Что-то я вас заспамила))
Ну ничего, сайт-то не Москва, резиновый :)
Виды просто невероятные! И вы просто супер. Вот вашими рассказами буду вдохновлять знакомых на подвиги ;)
О да, поход в туалет в Верхнем Лагере – это был подвиг :)
А виды там такие, что иногда хочется протереть глаза – неужели правда? В общем, горячо рекомендую ;)
А еще кажется на последней фотке, что гора из мелкой сажи
Ну это просто масштаб скрадывает детали. Вот, например, белые пятна слева – это простыни сушатся :)
А я поверить не могу, что такие животинки рядом ходят! Красота!
Ну, давно ведь известно, что хорошая шубка любую корову преображает :)
какие пейзажи!!!
фотографии изумительны)) понравилось про дыхание в стиле ом-падме-хум ;)
еще немного и будет как в этом анекдоте..
«Мама и папа, пишет вам ваш сын Дядя Фёдор из Шаолиня,
я обрел просветление и отказался от оценочного восприятия,
так что дела у меня никак.»
Хороший анекдот, я его не знал :) Но у нас дела – ой как! Мы в Индию наконец-то едем :)