Дорожные истории, продолжение

Грузинский пейзаж Том третий. Курагины.

Сто литров вина спустя, изрядно поправившиеся, мы оказались на турецко-грузинской границе с твердым намерением добраться в Эрзерум автостопом. Первые сомнения в разумности этого плана появились уже на нейтральной территории. Оказалось, что здешние турки не говорят по-английски. Мы же были вооружены одной единственной турецкой фразой: пара йок — денег нет.

К счастью, среди турецких пограничников все же нашелся один бегло говорящий по-английски. К нему я и прибежал жаловаться на банду таксистов, которые не просто заломили 20 баксов за пару километров пути до ближайшего городка, но еще и так настращали водителя нужной маршрутки, что тот отказался пустить нас в салон. Пограничник рассмеялся, выслушав меня, перекинулся парой слов с сослуживцами и предложил подбросить нас на служебном автобусе — ночную смену как раз собирались развозить по домам.

Автобус катился не спеша — водитель явно наслаждался видом нежного утреннего моря. А нам выдалась возможность поболтать с пограничником. Выяснилось, что он восемь лет назад получил диплом физика.
— О! У меня полсемьи — физики. А как же вы на границе оказались?
— Зарплата хорошая, — усмехнулся он в усы. — Вот я хочу дом себе купить. На море. У вас же в Крыму дешевые дома, да?
— Ха! И близко не дешевые! И вообще, почему Украина? Вон, Грузия в двух шагах — там цены приятнее…
— Нет! В Грузию не хочу. Зачем? Там то же самое, что здесь, — он ткнул пальцем в окно, — только живут одни бездельники. Так что, почем у вас квадратный метр?
Я озвучил цены, турок задумчиво поскреб подбородок и подытожил:
— Нормально. Лет через 5 смогу купить.

Тут автобус, качнувшись, остановился под мостом развязки. «Вам туда, — показал пограничник. — Удачи!» Мы добрели до поворота и плюхнулись на рюкзаки в ожидании попутки. К полудню мы ехали уже с третьим водителем — улыбчивым курдом с непослушной курчавой шевелюрой. Объяснялись мы жестами, то и дело давая понять друг другу, как нам нравится окружающий пейзаж или медовый запах альпийских лугов. Так же — жестами — и познакомились. Курда звали Энгин.

Цветы в Батуми

Километров через двадцать нам пришлось остановиться — дорожные рабочие разгребали очередной завал. Воспользовавшись моментом, мы устроились на берегу горной реки и решили, наконец, позавтракать. От предложенного хачапури Энгин отказался, а вот персик сгрыз с удовольствием. Вскоре дорогу расчистили, и мы двинулись дальше. Но что-то явно не давало покоя нашему благодетелю — он ехал медленно и все рассматривал вывески вдоль дороги. Наконец, радостно хмыкнув, Энгин остановил машину у небольшого кафе, заказал три чая, а сам убежал куда-то и вернулся через пару минут с объемным пакетом. Мы допили чай, попытались было заплатить, но курд протестующее замахал руками. Более того, уже сидя в машине, он порылся в пакете и, сияя, протянул нам по банке колы и по пачке вкусных кукурузных чипсов.

Энгину нужно было спешить домой, в Ван, и, извинившись, он высадил нас на окраине Эрзерума. На прощанье он сгреб нас обоих в объятия, оставил свой телефон и отправился в путь, помахав рукой в открытое окно. Я обернулся, пытаясь понять, где мы находимся. Рядом стоял стильно одетый турок средних лет и в упор смотрел на меня. Я поздоровался. Турок сказал что-то отдаленно напоминающее «Добро пожаловать в Турцию!» Я, улыбнувшись, поклонился. Незнакомец на секунду задумался, а потом, жестом велев мне следовать за ним, направился к ближайшему дому.

Паранойя не успела включиться вовремя, и мысль «Что это я вообще делаю?!» всплыла лишь на пороге грязноватого темного помещения. Глаза быстро привыкли к полумраку, и я разглядел в дальнем углу комнаты еще троих мужчин. Один как раз снимал с плиты чайник, двое других тихо беседовали. Стильный незнакомец что-то властно сказал по-турецки. Троица мгновенно вскочила и направилась ко мне. Я не придумал ничего лучше, чем прижаться спиной к дверному косяку.

Один из турок подхватил мой рюкзак, другой поспешил к Стаське и практически вырвал второй рюкзак у нее из рук. Вещи тут же запихнули в багажник стоявшего рядом Лексуса. Оторопевшие от стремительности их действий, мы почти позволили туркам усадить нас в салон, но тут, наконец, у меня включилась способность соображать. Нащупав на поясе увесистый железный фонарь, я ледяным голосом попросил достать наши вещи из багажника. Троица принялась протестующее что-то лопотать. Я оглянулся в поисках подмоги, но тут подошел главный турок, и ситуация наконец прояснилась.
— В какую гостиницу вам надо?
— ?
— Вы знаете название гостиницы, где будете жить?
— Да, Чинар Отели.
— А адрес знаете?
Я показал ему перерисованную в блокнот схему проезда. Турок кивнул в сторону троицы:
— Они подвезут вас на моей машине. Если что — звони!
Он быстро записал в блокнот телефон, внимательно посмотрел на меня, и добавил:
— Добро пожаловать в Эрзерум!

Хама, Сирия

Том четвертый. Ростовы.

Три часа дня, пыльный городишко Дара’а у сирийско-иорданской границы. Сегодня мы в этой дыре’е уже во второй раз. На рассвете выдвинулись из Дамаска с намерением заехать в Босру, а потом пересечь границу и успеть добраться до Аммана. Но таксист в Дамаске решил далеко не кататься и высадил нас не на той автостанции, забыв рассказать, что отсюда в Босру добираются с пересадкой в Дара’а. Водитель маршрутки тоже не напрягался и утвердительно кивнул на вопрос: «Босра?» И продолжал кивать, свернув направо за указателем «Босра — налево».

Недружелюбное солнце и жлобы, взвинтившие цены на воду в магазинах Босры (крайне редкий случай для жителей жарких стран), настроили нас на очень боевой лад. Под раздачу попал таксист, которого мы поймали в Дара’а. Задача ему ставилась простая — доставить прямиком к границе. Соответствующий рисунок в блокноте должен был, казалось, повысить наши шансы. Но машина остановилась в каких-то трущобах. Я вопросительно взглянул на таксиста.
— Вот оно, — поделился он своими соображениями.
— Ага, а это — пограничники, — указал я на толпу проходимцев, обступившую машину.
— Вот оно, — повторил таксист.
Я спокойно достал блокнот и ткнул пальцем в жирную линию, разделявшую слова «Syria» и «Jordan». Таксист открыл было рот, чтобы повторить свою заготовку, но я уже распахнул дверь:
— Ладно, нет границы — нет денег.
Водила мигом овладел английским и уже через 5 минут мы слушали сурового пограничника: «Нет, пешком переходить границу нельзя. Нет, на этой машине нельзя — до 18-00 только с иорданскими номерами. Что можно? Можно поймать такси с иорданскими номерами». Тут мы, наконец, поняли, что имел в виду таксист. И что за стайка стервятников столпилась тогда у машины. Пришлось возвращаться.

Пейзаж в Маалюле, Сирия

Таксист откровенно радовался, предвкушая нашу встречу с его коллегами. И не ошибся:
— До Аммана 40 долларов.
— Нам нужно только через границу переехать.
— Тогда 20.
— А что так дешево? Давай за 50.
— Э-э-э?
— Я говорю, чего вам кататься за двадцатку. Давайте лучше я 50 долларов заплачу.
Стереотип поведения был сломан, таксисты растерялись:
— А ты откуда вообще?
— Из Украины.
Они о чем-то посовещались, искоса поглядывая на нас. Затем один из них сбегал в кафе через дорогу и вернулся в компании приземистого пухленького араба средних лет. Он слащаво улыбнулся и по-русски спросил:
— Мое имя — Хасан. Ты из Украина? Говоришь русский?
— Да, немного.
— Куда ты едешь?
— Нам надо только через границу переехать. Можете им сказать, что у меня осталось 150 сирийских фунтов, больше не заплачу.
— Это всего три доллара.
— Да, я в курсе.
Хасан перевел. Я достал из кармана жменю мятых банкнот в подтверждение своих слов. Водилы хором издали вздох разочарования. Но наш новый знакомец неожиданно принялся их уговаривать. Наконец, один из таксистов махнул рукой, достал из кармана ключи и позвал нас за собой.

Пока мы закидывали рюкзаки в пыльный багажник, Хасан устроился на переднем сидении.
— Вы что, с нами поедете?
— Да, — просто ответил Хасан и переключился на другие темы. Он болтал обо всем подряд — от бизнеса и женщин до Корана и политики. Я отвечал односложно и почти не слушал. Мне не давал покоя его бегающий жуликоватый взгляд. Ситуация начинала напоминать какую-то аферу. Но понять, какую именно, я сходу не мог. И на всякий случай прокручивал в голове все сценарии подряд.

Мы подъехали к последнему сирийскому КПП. Водитель вопросительно на нас посмотрел.
— Надо заплатить пошлину за выезд из Сирии, — перевел Хасан.
— Да, точно!
Я шарил в рюкзаке в поисках мелких долларов, чувствуя на себе пристальный взгляд Хасана.
— Ты говорил, есть 150 фунтов только, — напомнил он.
— Правильно. Я ищу доллары.
— Я заплачу, есть фунты.
— Не надо, спасибо.
— Вот тысяча. Возьми!
— Нет!
Не слушая меня, Хасан отдал деньги таксисту. Когда я, наконец, нашел доллары, водитель уже протягивал мне голубенькие квитанции об уплате пошлины. Я попытался всунуть Хасану двадцатку, но тот ничего и слышать не хотел. Этот бесплатный сыр окончательно убедил нас в том, что готовится развод. Картины в голове стали еще красочнее.

На иорданской стороне таксиста взяли в оборот таможенники, нашедшие в багажнике десятки блоков сигарет. Мы же отправились за визами. Хасан всюду неотступно следовал за нами.
Офицер торжественно вклеил в паспорта крохотные марки и указал на следующую конторку. Там улыбчивый иорданец быстро шлепнул штамп в мой паспорт и взял в руки стаськин. Вбив данные в компьютер, он вдруг перестал улыбаться, смущенно посмотрел на Стаську и ушел куда-то с паспортом. Через пару минут он вернулся в сопровождении полицейского:
— Вы только не волнуйтесь, — начал он.
— Что случилось?
— Вам надо пройти с этим человеком.
— Куда? Зачем?
— Вам объяснят.

Нас отвели в прокуренный кабинет. За огромным заваленным бумагами столом сидел очень важный майор. На стене висел портрет короля Иордании. Нас усадили в старые засаленные кресла. Полицейский кратко отрапортовал, и майор с интересом уставился на Стаську. Затем он куда-то позвонил и вышел. Не успела за ним закрыться дверь, как молодой полицейский плюхнулся в его кресло и вальяжно закурил.
— В чем дело, почему нас сюда привели?
— Не волнуйтесь, — он глубоко затянулся. — Это ненадолго.
— Ну а в чем дело-то?
— Имя вашей жены есть в базе.
— Какой базе?
— Вы уже бывали Иордании?
— Нет. А что, есть подозрения, что и не побываем?
— Тогда не волнуйтесь. Это ненадолго.

Панорама с горы Небо, Иордания

Майор вернулся через полчаса. Взглянув на нас, он о чем-то вспомнил и снова вышел, оставив дверь приоткрытой. В проеме возникла голова Хасана:
— Почему ты так долго?
— Мы не знаем, нам не говорят.
Хасан заговорил с полицейским по-арабски. Улыбка его вдруг стала еще слаще:
— Их компьютер имеет информацию о депра… дипор…
— Депортация?
— Да, о депортация украинской проститутки Станислава.
— Станислава — это имя, а не фамилия! — возмутилась подозреваемая. — Как вас зовут? — обратилась Станислава к полицейскому.
— Али.
— Если вы в базе найдете убийцу по имени Али, то станете всех Али на границе задерживать?!
— Не волнуйтесь, это ненадолго.

Еще через час из Аммана, наконец, пришел факс с приметами проститутки Станиславы. В комнату набилось человек десять. Все напоминало теннисный матч. Присутствующие во все глаза смотрели на майора. Когда тот зачитывал очередной пункт, все оборачивались и внимательно разглядывали Стаську. Рост, возраст и цвет волос — подходили. «Цвет глаз: зеленый, — прочел майор». Все сощурились, разглядывая стаськины глаза. Они оказались карими. Расстроенные полицейские вышли из комнаты, майор вручил нам паспорта и лично проводил до такси. Меня так и подмывало спросить, слышал ли он когда-нибудь о контактных линзах.

Таксист страшно обрадовался, увидев нас. Он тут же завел машину и погнал так, будто его преследовали. Буквально через 15 минут мы были на автостанции города Рамса. Хасан засобирался куда-то:
— Мой дом, — указал он. — Я живу в Рамса. Уже поздно, переночуйте у меня!
— Нет, спасибо, нам в Амман надо.
— Ну ладно. — Он протянул мне руку. — Прощай!
— До свидания! — Прощаясь, я вложил двадцатку ему в ладонь.
— Не надо, мне приятно помочь тебе!
— Пожалуйста, возьмите. И спасибо вам за помощь.
— Как хочешь, — печально сказал Хасан, засовывая доллары в карман рубашки. — Давай я помогу тебе с такси в Амман.
Не выходя из машины, он подозвал одного из таксистов. Торговались они так яростно, что мне даже стало немного завидно. Наконец, Хасан обернулся ко мне:
— Три динара за одного. Это хорошая цена, как для иорданца.
— Спасибо вам!
— Мне не сложно. Точно не хочешь переночевать у меня?
— Точно. Но спасибо!
Наш благодетель пожал плечами, улыбнулся Стаське и ушел. Я расплатился с таксистом, и он, кивнув на прощание, умчал продавать свои сигареты. Два часа спустя мы ужинали в Аммане.

Цветы в Тартусе

В этом рассказе слово «благодетель» встречается всего 4 раза. Но на самом деле, за эти 5 месяцев на нашем пути встретилось множество замечательных, добрых и отзывчивых людей. С кем-то мы виделись всего несколько минут, с другими провели много дней. Среди них есть россияне и те, кто ни слова не знает по-русски. С одними мы переписываемся до сих пор, других даже толком не успели поблагодарить. Что ж, сделаем это теперь:
Спасибо вам! We’ll pay it forward!

подписаться на новостиRSSe-mailLivejournal


Комментарии

  1. st_yankee

    хороших вам людей по пути еще и еще!

    • Dexter

      Спасибо! :)
      Странно вот, что ни одного письма пока нет с предложением где-то пересечься на маршруте…

  2. Igor

    Дык, не удивительно, насяеи благодетелей, самаритяне где-то в тех краях водятся))

    • Dexter

      Вы так усердствовали с комментариями к предыдущему посту, что робот на нашем сайте счел вас спамером :) Этот комментарий я достал из папки «Спам» :)

  3. Александр

    Никогда в жизни не рискнул бы вот так путешествовать автостопом по незнакомой азиатской стране.
    Экстремалы.)

    • Dexter

      И это говорит человек, с головой окунувшийся в ночные квесты? :)

      • Александр

        Именно.))) Квест – такое.
        А автостоп в местности, где тебя прихлопнут, прикопают и забудут – совсем другое.

        • Dexter

          Ты не совсем прав. Если свести к формуле опыт наших путешествий, то получится примерно так: «Шансы влипнуть в крупные неприятности намного выше в спальном районе вашего постсоветского города, чем в любой азиатской стране».
          Речь не идет о заведомо горячих точках, вроде Ирака или Афгана. Хотя, люди, бывавшие в Афганистане между войнами – лет 5-6 назад – говорят, что там очень дружелюбные местные жители.
          Плюс к этому, когда проведешь в дороге достаточно много времени, начинаешь различать людей буквально по глазам. В большинстве случаев сразу видно, кто хочет из тебя денег вытянуть.

          • Александр

            Мейби.)))
            Но насколько же вкусно все описываете.))) Надо будет отдельную благодарность батате, что скинул почитать ссылку на ваш сайт.)

            • Dexter

              Спасибо!
              Кстати, не стесняйся дальше ссылку передать :)

    • Igor

      А чего – по незнакомой?
      Мимо ристалищ, капищ,
      Мимо храмов и баров,
      Мимо шикарных кладбищ,
      Мимо больших базаров,
      Мира и горя мимо,
      Мимо Мекки и Рима
      Синим солнцем палимы
      Бредут по земле пилигримы – полный путеводитель))

  4. Igor

    П насчет того, что Стасю замели мусора, могу сказать так – назвали бы ребенка нормально, Рахиль, или, например, Сара, и все было бы нормально. Трудно мне представить проститутку в Иордании с таким именем)) А что до моих постов, так у меня беда – я потерял очки, а поскольку я нахожусь в турецком отеле в Сиде, то купить новые затруднительно. Вот и кропаю практически наугад, иногда промахиваюсь. Зато в отеле халявный вайфай, вчера даже удалось полупосмотреть онлайн матч Металлиста))

    • Dexter

      Видно, не нужен вам берег турецкий, раз вы так на вайфай налегли :)
      Кстати, раз уж вы там – не хотите в Газиантеп сгонять, вкуснейшей пахлавы отведать? Очень рекомендую ;)

  5. Александр

    Очень все живо,тем более, что я как будто все это чувствую. В свое время пересекали границу Иордании и Ирака примерно так же интересно. А в аэропорту Аммана пытались мой груз отобрать (турбокомпрессоры для выставки), но потом сжалились и взяли только 300 баксов, как залог и на границе с Ираком вернули(!). Хотя я согласен с тем, что в принципе там безопасно. Особой злости в этих людях нет, наши намного злей. Я бы сказал, что вообруженный араб менее опасен, чем невооруженный отморозок из Харькова.

    • Dexter

      Не только арабы. Индийцы, например, тоже доброжелательны. То есть, конечно, исключения всегда есть. Тот же исламский фундаментализм или туги, передушившие в Индии более 2 млн. человек. Но это именно исключения, как мне кажется.
      Я вот никак не могу понять, почему так получается. Может быть потому что этим людям религия ближе? У нас-то вытравили православие за 70 лет, а там религия всегда была рядом.

      • Александр

        начало мудрости – страх Господень (апп. Павел). Т.е не религия, а вера – это правильно. Однако, следует отметить, что наш народ из язычества как следует и не вышел, поэтому «вытравливать» было легко. А может еще и потому, что попы наши – в первую очередь являют собою замечательный образчик лицемерия, а люди ж все чувствуют. Ну а може просто потому, что все таки массовые истребления людей и при царе (при разных – один И.Грозный чего стоит) и, тем более, при большевиках привели к тому, что все хорошее из нас гинетически пропало и мы вот такие, как результат отбора…

        • Dexter

          Ну насчет язычества вы не совсем правы, мне кажется. Если следовать вашей же цитате, то важна вера, а не религия. Вон, индуисты, по сути, и есть язычники-политеисты. Так что не важно, успели мы выйти из язычества или нет. Важно, что вытравили веру.

          • Александр

            ну нет. я как раз имел ввиду, что Христианство – оно, в отличие от иных вероисповеданий – религия любви (это основной постулат Христа и Нового завета). Язычество и все остальные религии, в том числе и будизм (даосизм и т.д.) это все же больше духовные практики, которые направлены внутрь и заботятся о личности интравертивно. Христианство же весьма экстравертивно и проповедует любвь к ближнему, как основную заповедь Нового завета (следует обратить внимание на то, что в Ветхом завете этого нет, т.е., конечно, там есть, что не убий, не завидуй, не лжесвидетельствуй, но прямого указания любить нету, а у Христа есть). Поэтому тот факт, что мы остались язычниками существенно повлиял на нашу способность любить ближнего (а ты вглядись в себя и поймешь, что ты ближнего не любишь, да и чего его любить?). Я вот тоже рассуждаю, а сам ловлю себя на мысли о том, что и ко мне в этом плане претензии есть. Поэтому язычество наше, как и наша генетическая злость – однокоренные проблемы….

            • Dexter

              А тут я вообще не согласен. Конечно, у меня несколько профанский взгляд, на теолога я не претендую. Но мне кажется, что любая крупная современная религия проповедует любовь. Просто каждая религия смотрит на любовь под своим углом. В какой-то книге прямо сказано – возлюби, в какой-то – чуть более завуалированно.
              Взять того же Далай Ламу – он ведь бодхисатва сострадания. А в его книгах слова love и compassion встречаются буквально на каждой странице.

              • Александр

                ну и чего тут не то? я ж и говорю – проповедуют, это да, но до высшей степени жервенности дошло только христианство. Ведь жертва – основной метод общения с богами у язычнков. Ну и кто эта жертва? Да кто угодно, любой козел, в прямом и переносном смысле. Но так возлюбил Бог человека (людей), что жертвой стал его собственный сын! Высшая форма любви, жервенности и свободы одновременно. Кстати, такое сочетание этих трех духовных инструментов можно получить только на кресте (правда больше никто не пробует). А что Лама и сострадание? Полюби, умри, воскресни и при этом сохрани любовь к ним, которые так ничего и не поняли (не ну может только некоторые), в общем, трудно быть Богом. От нас же требуется немногое, но мы и этого не можем.
                Кстати, что такое бодхисатва? Какое нибудь состояние, или воплощение?

                • Dexter

                  Бодхисатва – это, грубо говоря, аватара. Клево объяснил, да? :)
                  Бодхисатвой называется тот, кто уже вышел из круга рождений и смертей, достиг нирваны. Но потом взглянул на нас беспомощных и сирых, и решил вернуться обратно – родиться в теле смертного (а потом болеть, страдать и умереть в конце-концов) для того, чтобы помочь всем нам, научить нас, показать нам как надо жить.
                  Это покруче, чем Христос – это самостоятельное решение, а не «меня папа к вам прислал».