Недавно на гатах в Варанаси у меня вышла перепалка с одним из многочисленных тамошних приставал. Проходимец настаивал, что мы должны нанять его в качестве гида. Я же утверждал, что мы и сами ему экскурсию можем провести, и вообще лучше бы ему убраться по добру, по здорову. Но индиец шумел и капризничал, так что, в итоге, уйти пришлось нам.
— А вдруг проклянет? — пробормотал я, покидая злополучный кремационный гат. — Они же тут все шиваиты, тапасом по самые уши заряженные.
— Это всего лишь очередной попрошайка. Расслабься! — усмехнулась Стаська.
— Нет, он из брахманов, я шнурок разглядел.
Некоторое время мы шли молча, а потом я сказал:
— Хотя, знаешь, мне почему-то кажется, что в Индии с нами ничего не случится. Будто мы здесь под защитой и есть у нас свой Гэндальф.
— Сатья! Да, пожалуй, ты прав.
С Сатьей мы познакомились три года назад, в Пушкаре. И та первая встреча была несколько мистической. Предшествовал ей целый ворох загадочных совпадений, случайностей и даже несвойственных нам поступков. Но все они ложились в общую картинку, как кусочки пазла. И в результате глубокой ночью мы очутились на безлюдной окраине деревеньки Пушкар, в неказистой гостинице с пышным названием «Махараджа». Два дня мы были поглощены красочным зрелищем «Верблюжьей ярмарки» и возвращались в гостиницу уже затемно. Но на третий день нам предстояло уезжать в Удайпур, и время до полуночного автобуса мы решили скоротать в кафе на крыше «Махараджи». Бросив рюкзаки в угол, мы плюхнулись на мягкие подушки у низкого столика, сделали заказ и погрузились в изучение путеводителя.
Через пару минут раздалось вежливое «Прошу прощения». Я поднял голову и обомлел. Над нами возвышался плотно сбитый мужчина средних лет, завернутый в сверкающее белое одеяние наподобие древнеримской тоги. Его пышная шевелюра заслонила лампу, и казалось, будто над головой незнакомца сияет нимб. В руках у него был поднос. «Напитки нам принес Зевс!» — подумал я и кинулся помогать Громовержцу с подносом.
— Не надо, это моя работа, — раздалось из под густой бороды.
— Ваша работа… — промямлил я. — Вы, наверное, владелец этой гостиницы?
— Нет-нет, я просто помогаю своим друзьям, — мужчина кивнул в сторону кухни, где в клубах пара суетились индийцы в засаленной одежде. Расставив напитки, Зевс удалился.
— Вот это да! Слушай, Стаська, ведь он же явно из очень высокой касты. Вроде, не пристало такому человеку официантом работать.
— Сама не пойму, в чем дело. Но зато как эффектно он появился!
Вскоре чудесный незнакомец вернулся со стаканом масала-чая и необычайно легко для своей комплекции устроился на подушках неподалеку от нас. Он потягивал чай и разглядывал нас из-под очков в толстой черной оправе. Ободренные его любопытством, мы тут же завязали беседу. Выяснилось, что Сатьяврат Ганди, или просто Сатья, уже больше года живет в гостинице «Махараджа». Он платит деньги за свой номер и за еду, как и любой постоялец. Но персонал гостиницы считает чем-то вроде своей новой семьи и потому помогает ребятам в кафе, а иногда и на кухне.
— А можно нескромный вопрос?
— Конечно!
— Настоящая семья у вас есть?
— Да. Жена, четверо детей. Но я не видел их уже почти два года, — сказал Сатья таким обыденным тоном, будто сообщал прогноз погоды. Я открыл и тут же закрыл рот, стесняясь задать следующий вопрос, но Сатья и без слов меня понял.
— Когда мне было 18 лет, отец устроил меня подмастерьем в ювелирную мастерскую. Не из бедности, нет. А чтобы приучить меня к труду. Каждое утро я приходил в контору раньше всех, прибирался, ведрами таскал питьевую воду на шестой этаж и так далее. Потом меня учили разбираться в камнях и работать с металлами. В общем, лет через 15 у меня был уже свой ювелирный бизнес. Крупный, международного масштаба. Тем временем, мне устроили брак с хорошей девушкой, у нас родились дети. И все было замечательно, пока… — он немного помолчал, глядя в свой стакан, затем залпом допил чай и продолжил. — Однажды я ехал на машине из Пуны в Мумбаи. И стал невольным свидетелем душераздирающего зрелища. Каннибализма. Эти люди ели ребенка.
— После этого я уже не смог жить прежней жизнью. Увиденное буквально вывернуло весь мой мир наизнанку. У вас это называется глубокой психологической травмой или нервным срывом. Я всячески пытался стереть из памяти этот эпизод. Очень много пил, да и сейчас выпиваю порядочно. Но время шло, а становилось только хуже. И однажды я подумал, что у моих страданий должна быть причина. Произошедшее со мной, видимо, было суммой каких-то моих действий в прошлом. И, в общем-то, я могу вспомнить десятки своих поступков, за каждый из которых заслуживаю подобного наказания. Следовательно, если я хочу избавиться от страдания и не желаю повторения таких ситуаций в будущем — я должен радикально изменить свою жизнь. В итоге я бросил все — бизнес, семью, друзей, вещи — и обосновался здесь, в Пушкаре.
— И чем вы теперь занимаетесь?
— Кроме разговоров с туристами? — рассмеялся Сатья. — Я пишу книгу.
— Мемуары?
— Нет. Это книга о религии. Или даже о логике.
— О логике и о религии? Не обижайтесь, но мне кажется, что эти слова противоречат друг другу…
— Ты прав и неправ, — хитро улыбнулся Сатья. — Прав ты в контексте существующих религий, основные постулаты которых невозможно доказать и надо принять на веру.
— Но вам удалось этот момент обойти?
— В моей концепции в бога не надо верить, его можно просто увидеть!
— М-м-м… И где же его можно увидеть?
— Где угодно. Бог — это солнце. А религия — это природа. Система, которая работает без сбоев уже миллионы лет. И если разобраться, по каким законам и принципам работает эта система — можно достичь гармонии.
— Стало быть, если гармонируешь с природой, живешь по ее законам — это рай, а если вредишь системе — это ад? Так что ли?
— Что-то вроде того, — Сатья по-индийски утвердительно покачал головой из стороны в сторону.
— И что, прямо никакого мудрого седовласого старца, которому надо молиться?
— Седой старик — это просто символ. Он создан для того, чтобы людям не надо было пытаться охватить мыслью абстрактное понятие бога. Потому что это сложно. Но если он так уж необходим — пожалуйста, можно сказать, что бог — это вся вселенная. Тело бога — это звезды, планеты, океаны, животные. Овощи, в конце концов, — Сатья сделал паузу и внимательно посмотрел на нас. Создавалось ощущение, будто его взгляд легко проникает в самые сокровенные уголки сознания. — Что из этого следует?
— Надеюсь, вы не ждете, что я назову, какой именно часть тела бога является наша планета? — вырвалось у меня, но Сатья был настроен серьезно и пропустил неуклюжую шутку мимо ушей.
— Из этого следует определение добра и зла. Те поступки, которые благотворно влияют на этот гигантский организм — добро. А действия, которые вредят богу, то есть всей системе или любому ее элементу — зло. Очень просто, правда?
В этот момент в кафе зашла группа польских туристов, и нам пришлось прервать беседу. Пару минут спустя Сатья уже беззаботно болтал с миловидной полькой, и ничто в его облике не выдавало человека, который только что ворошил глубокие материи. Но минут через сорок поляки ушли, Сатья вновь посерьезнел и обернулся к нам. За это время я успел придумать вопрос с подковыркой.
— Сатья, все люди страдают, независимо от вероисповедания и праведности. Поэтому в любой религии есть пряник — загробный мир. Помня об этом прянике, человеку проще смириться с сиюминутными проблемами. Но в вашей концепции я не вижу ничего подобного.
— Карма!
— Карма… — я не смог скрыть своего разочарования. — Но ведь вы же говорили о логике! А карма предполагает душу, прошлые и будущие жизни…
— Здесь все немного сложнее. Это двухуровневая система. На поверхности — поступки, которые человек совершает сейчас, в отведенную ему жизнь. Расплата за эти действия последует быстро, еще в этой жизни. А на втором уровне, на уровне сознания — наша духовная деятельность, и ее результаты мы ощутим лишь в следующих жизнях.
— Но ведь я об этом и говорю! Все, что касается следующих жизней — невозможно доказать. Душу никак не зафиксировать и не измерить. Значит, эти постулаты надо принять на веру. Следовательно, о логике можно забыть!
— Погоди, — улыбнулся Сатья. Было видно, что ему нравится отбивать мои атаки. На мгновение мне даже почудилось, будто мы сидим в прокуренном харьковском кафе и, приговаривая поллитру, спорим о какой-то чуши. — Дай руку.
Я протянул руку. Сатья легонько стукнул меня по ладони и спросил:
— Что я сделал?
— Ударили меня по ладони…
— Верно. И ты бы почувствовал это даже с закрытыми глазами, так? Почему?
— Нервы передают сигналы в мозг, что тут непонятного?
— А как они это делают?
— Электрическими разрядами, насколько я знаю… Стойте, вы же не хотите сказать, что душа — это заряд электричества?
— Примерно к этому я и клоню.
— Хм. Я еще могу допустить, что заряд электричества может «притягивать», «отталкивать» или как-то еще влиять на окружающих людей. Кое-как могу даже представить, что электродуша способна хранить память о чем-либо. Но как быть с сохранением заряда после смерти и, главное, с внедрением души в новое тело? Это ведь не батарейка. Да и человек не кролик «Энерджайзер»!
Сатья пустился в пространные объяснения. Я отчаянно пытался разобраться, но в какой-то момент понял, что мне не хватает ни знаний физики, ни английского словарного запаса. Переспрашивать было стыдно, пришлось немного вильнуть.
— Хорошо, а если вернуться к первому уровню, к поступкам в этой жизни — как надо себя вести, что делать?
— Надо стараться действовать на благо системы. Пытаться стать ее полезным элементом. Системе выгодно умножать полезные элементы и уничтожать вредные. Следовательно, те, кто действует ей во благо — поощряются. Или, если свести это к формуле: do good — get good, твори добро — получай добро.
— И что это значит на уровне поступков? Нужно подавать нищим, переводить бабушек через дороги и все у тебя в жизни будет хорошо?
— Вот как раз с людьми лучше не связываться. Ты ведь не можешь знать наверняка, что конкретному нищему действительно нужна помощь. У тебя недостаточно информации, чтобы судить об этом. А если хочешь делать что-то действительно полезное — можешь кормить муравьев.
— Что?!
— Кормить муравьев, — спокойно повторил Сатья. — Берешь половинку кокоса, насыпаешь туда сахар и прикапываешь у муравейника.
— Но зачем? Муравьи, вроде, и без нас неплохо справляются…
— Ну, конечно, ты можешь покормить и слона. Но так ты сделаешь всего одно доброе дело. А муравьи — такие же элементы системы, как и слон, но в случае с ними ты за раз сделаешь не одно, а тысячу добрых дел. Или, если тебе так уж не нравятся муравьи — сажай деревья, они полезны многим существам, в том числе и людям.
— А вы сами кормите муравьев?
— Иногда. А недавно я посадил сад.
— Что, прямо своими руками?
— Нет, конечно! Я вывел часть денег из ювелирного бизнеса, купил землю и нанял людей, которые разбили сад. Сделал хорошее дело, а теперь еще и доход получаю.
Наша беседа то и дело перескакивала с темы на тему. Мы то спорили с Сатьей, то, притихнув, слушали его чудесные — глянцевые, ретушированные, броские как картинка в модном журнале — истории-примеры, которыми он иллюстрировал некоторые тезисы. Тем временем незаметно приблизилась полночь. Надо было спешить на автобус. Сатья пообещал прислать нам некоторые главы из своей книги, мы обменялись координатами и тепло простились. Уже сидя на автостанции, мы со Стаськой делились впечатлениями. Оказалось, что мы оба (я в меньшей степени, Стаська в большей) испытывали одинаковые ощущения. Будто чья-то пятерня аккуратно, но крепко держала мозг со стороны затылка. Вскоре подошел автобус, и мы укатили в Удайпур.
Еще месяц после этого мы колесили по Индии, а затем вернулись домой, и нас захлестнуло половодье повседневной жизни. В течении двух лет мои мысли неизменно возвращались к разговору с Сатьей. Раз за разом я прокручивал постулаты его теории. И, конечно, вспоминал удивительные истории. В каких только декорациях они не происходили. В одной из них, не помню уж, что иллюстрировавшей, Сатья летел на вертолете над побережьем Таиланда и говорил по телефону с женщиной, находившейся на одном из тайских островов. Разговор был прерван первой волной цунами 2004 года.
Или, например, такая история: «У меня был офис в Южной Америке. Однажды ко мне обратился с просьбой один из работников, шахтер. Он рассказал, что его сын тяжело болен и необходимы деньги на лечение. Просил одолжить ему эти деньги. Речь шла о внушительной сумме, и я понимал, что шансы на то, что деньги вернутся ко мне — ничтожны. Но, тем не менее, я дал этому человеку в долг. Шахтер рассыпался в благодарностях и пропал. В следующий раз я увидел его аж года через полтора, он сам пришел ко мне в кабинет. Я поинтересовался, как чувствует себя его сын. Оказалось, что сын выздоровел. Рабочий еще раз меня поблагодарил и вынул из-за спины руку, сжатую в кулак. Затем он разжал кулак. На ладони у него лежал огромный неограненный изумруд. Он положил камень на мой стол и ушел. Разумеется, цена этого изумруда в разы превышала ту сумму, которую мне задолжал шахтер. И мы оба об этом знали. Но формула есть формула. Do good — get good!»
Я все гадал, правдивы ли истории, рассказанные Сатьей. С одной стороны, уж больно они походили на притчи. Но, с другой стороны, Сатья великолепно владел английским. Произношение и, главное, богатейший словарный запас ясно говорили о том, что ему часто приходилось общаться по-английски с образованными людьми и носителями языка.
А где-то через год ко мне попал DVD с фильмом Павла Лунгина «Остров». Мы посмотрели этот замечательный фильм, всплакнули, а потом в дополнительных материалах нашли коротенькое интервью Петра Мамонова. Речь в нем шла, конечно же, о вере и православии. Досмотрев интервью, мы ошарашено поглядели друг на друга. То, что говорил Мамонов, показалось нам практически дословным переводом на русский слов Сатьи о «законе вселенной», формуле do good — get good. И тогда я подумал: «А так ли уж важно, правдивы ли истории, которые рассказывал Сатья? Ведь благодаря им я запомнил главное, суть его рассказов. А метафоры — они на то и нужны, чтобы украшать неброские слова».
Эти два года мы лишь изредка переписывались с Сатьей, но зато друзьям и родне прожужжали о нем все уши. Удивительно, но всего за несколько часов того памятного разговора у нас возникли к нему необычайно теплые, почти дружеские чувства. И стоило одному из нас упомянуть в разговоре о Сатье, как другой тут же расплывался в улыбке.
Собираясь в это путешествие, мы очень надеялись встретиться с Сатьей вновь. Чтобы действовать наверняка, мы написали ему письмо еще из турецкого Газиантепа, за две страны до Индии. В Иордании вечерние беседы с Самиром вызвали очередной прилив воспоминаний. А тут еще и сам Сатья черкнул в фейсбуке: «Я сейчас в Джайпуре, скоро мы открываем новый ашрам. Приглашаю вас в гости и буду рад видеть!» И, разумеется, едва сойдя с самолета в Дели, мы помчались на вокзал — покупать билеты в Джайпур.
Продолжение следует?)
Продолжение следует, но не сразу, попозже.
Вы не находите, что чудесный незнакомец попросту изложил вам постулаты пантеизма? ;)
Постулаты это хорошо, но есть практический вопрос. Давече спорили – обычная картина, студенты, или просто в затруднении, люди часто раздают листовки в людных местах. Я всегда беру, независимо от содержания. Так вот карме моей хорошо от этого, это так же верно как муравьев кормить, или не нужна им помощь моя? Мне действительно интересно в этом разобраться. :)
Когда-то мы за 10грн с Саней Павловским раздавали листовки на перекрестке – с тех пор я тоже всегда беру :)
Я тоже всегда окно открываю, когда на перекрестках рекламу раздают. Но не из-за кармы, а ради поощрения честного труда. Твой вопрос я переслал Сатье, вот его ответ:
«Taking paper from the girl is nothing, bcoz you are not doing anything there, you are not contributing anything from your side, no money or no physical support. So, it would be nothing».
Тезис «no money», на первый взгляд, немного противоречит позиции не подавать нищим. Но его, наверное, надо воспринимать в контексте «на мои деньги посадили сад», а не в контексте подаяния или материальной помощи.
Расстроил меня Сатья, ты окутал его таким романтизмом, а он taking paper, no money :) дык, а если бумажка отдана, разве это не живые деньги, это не одна тысячная городской булки. Как то поверхностно немного: сахар – муравьи :)
Ты сосредоточился не на той части его ответа. Ключевое: «you are not contributing anything from your side». Думаю, что адекватным переводом его ответа на русский будет: «Ни хрена не делая – в рай не попадешь».
Дальше уже мои мысли. По сути дела, ты являешься клиентом этой девушки у метро. Ей платят за то, что она безвозмездно передает клиентам товар – бумажку с рекламой. То есть, протягивая руку за бумажкой, ты заключаешь сделку. (Ну или примерно так, если что меня твой тезка поправит) Ты сочувствуешь девушке, поэтому с готовностью становишься ее клиентом, но сути ваших отношений это не меняет. Стало быть, уместно провести аналогию, скажем, с кафе, где работает красивая официантка. Ты ходишь в это кафе потому что официантка вызывает у тебя симпатию. Благодаря тебе она получит чуть больше чаевых, а может даже и зарплаты. Но ты ведь не считаешь, что из-за этого твоя карма улучшится, правда?
Но ты ведь не считаешь, что карма вообще существует, правда? :-)
Я не верю в реинкарнации и «долгоиграющую» карму на много жизней вперед. Но идея того, что поступая «хорошо», ты создаешь себе хорошие условия существования и наоборот – мне близка. Речь, конечно, не о том, что кто-то незримый и могущественный тебе воздаст за то, что ты бабушку перевел через дорогу.
Грубо говоря, на одни и те же вещи смотришь по-разному в зависимости от настроения. Хорошее настроение – и трава зеленее, и солнце ярче. Плохое – заманало уже это солнце. А я давно заметил: поступил хорошо, помог кому-то и настроение отличное, а если поступил подло – весь день потом неуютно себя чувствуешь.
Хотя, эта моя теория имеет брешь – отсутствие универсального мерила «хорошести» поступка. Кому и геноцид подвигом кажется.
И да, я понимаю, что только что серьезно ответил на иронический вопрос ;)
Первое, что я сделал дочитав пост – это похлопал в ладоши от радости (хорошо что рядом никого не было), всегда хотел познакомиться с таким человеком. И, конечно же, поспорить. Поспорить, поспорить и еще раз поспорить.
Мне тоже близка идея о делаешь хорошо – будет тебе хорошо. А место про то что с людьми дела лучше не иметь, чуть не сорвало очередную бурю моих оваций))).
А в универсальное мерило я не верю. Ты есть твое универсальное мерило. А я – мое универсальное мерило.
Тут смотри какая штука – беря листовки, ты поощряешь его труд.
Как ты считаешь насколько полезным лично для него будет простаивание на улице с листовками в руках? Насколько полезным является такая работа для общества в целом?
Мой ответ на оба вопроса – примерно возле нуля, а то и в минус (по сравнению, если бы занялись чем-то действительно полезным).
Вывод – листовки не брать:)
Человек с листовками – это просто самый нижний ранг в рекламной индустрии. По сути – это тот же зазывала на восточном рынке. Но вряд ли стоит говорить о том, что это звено бесполезно. Точнее, говорить так стоит лишь в контексте бесполезности рекламной индустрии как таковой :) Мне так кажется, по крайней мере.
абсолютно верно.
я считаю, рекламная индустрия полностью бесполезна:) также как и огромное разнообразие лавочек. это неэффективная трата ресурсов.
Alex, простите, можно попросить Вас пару слов написать о себе, ну как эссе.
Вы чертовски интересный человек :)
Спасибо, конечно:) Но для чего? И что именно интересует?
Несколько поспешное заявление, как по мне. Но, пожалуй, не станем развивать эту тему :)
Поверь, не поспешное, а хорошо продуманное, но не будем, да:)
Слово это новое для меня, но если судить по определению из Википедии, то похоже в общих чертах. Но, конечно, с изрядной примесью местных верований – индуизма, буддизма.
Но надо сказать, что если поглядеть на крупные религии против света, то можно будет в каждой разглядеть признаки пантеизма. Буддисты, суфии, христиане – все на разные лады повторяют, что природа и бог едины. Сикхи, кстати, тоже (Стаська скоро о них напишет). Подозреваю, что и даосы из той же когорты. Так что, возможно, этот загадочный «пантеизм» – суть, первооснова каждой религии. И Сатья сделал эдакую выжимку, квинтэссенцию.
А фотографии вашего индийского гуру у вас что ли нет?
Нет, Сатья попросил не публиковать его фотографии. Поэтому мы решили и фотографий не делать, чтобы от соблазна удержаться.
Как по мне, «универсальное мерило «хорошести» поступка» – не такая уж сложная штука: не поступай с другими так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой, – и всё.
И еще по поводу «поступил хорошо, и настроение отличное» – из личного опыта. Стоит сделать, даже просто подумать не очень хорошо – незамедлительно получаешь какой-нибудь «щелчок по лбу» – споткнешься, ушибешься, сломается что-нибудь, разобъется. Подтверждено многократно: плохое возвращается очень быстро. А вот за хорошим как-то не наблюдала… не замечается хорошее, принимается как должное (увы!). И спасибо всем участникам дискуссии, что подтолкнули к этим размышлениям, – понимаешь, что есть над чем работать!
Это мерило будет работать для конкретного человека и его системы ценностей. Но оно не будет универсальным для множества людей. Ведь тот поступок, который кажется приемлемым человеку А, покажется преступлением человеку Б. Я имел в виду именно универсальность для массы людей.
Мы со Стаськой несколько раз отслеживали цепочки событий – от конечного «как удачно все сложилось» до мелких случайностей, звеньев этой цепи. И иногда удавалось даже проследить связь между некоторыми звеньями и нашими поступками. Попробуйте как-нибудь заняться таким анализом, уже само составление цепочки – хорошая разминка для мозгов.
А может нету «универсального мерила поступка»? Поступок сам по себе не хорош и не плох. Он просто есть. Надо брать шире, хотя бы контекст. Но по моему, сам человек подсознательно берет это самое «шире», и поэтому когда хорошо, тогда хорошо, когда плохо, тогда плохо. Как линза сама делает преобразование Фурье, если вы понимаете о чем я ;)
Поступок можно рассматривать и вне контекста человека, его совершившего. Но мне кажется, что быть нейтральным поступок не может. Только бездействие может быть нейтрально, да и то не всегда. Или я неправильно вас понял?
Хорошо. Убийство – это хорошо или плохо?
Если просто так то плохо. Если убить врага во время войны, то хорошо.
Обман? Если ты обманул с место расположением улицы, то наверно, это плохо. Если же ты обманул гопников, сказав, что у тебя нет телефона, то хорошо.
Поступок всегда в контексте.
А действия в состоянии аффекта?
Рассматривать может и можно, но как тогда оценивать, ну вот вообще не понятно. Бездействие редко бывает нейтрально.
Кажется, мы идем не в ту степь. Изначально я говорил об универсальном мериле в разрезе кармы. И имел в виду, грубо говоря, что невозможно написать книгу с названием «Do good get good» и перечислить там хорошие поступки, за которые ты получишь good. Общее определение, например, Сатьи – «Те поступки, которые благотворны для системы» – тоже неоднозначно, так как каждый трактует систему по-своему.
Ваш пример с убийством отлично это иллюстрирует. Потому что вы считаете, что убивать врага на войне – правильно. И нацисты так тоже считали, хотя их идеология вряд ли сильно пеклась о благе системы.
Вообще, я думаю, определение Сатьи абсолютно правильно, но как и многие абсолютно правильные утверждения, практически неприменимо к жизни в силу указанной вами причины. А если и писать такую книгу, то она будет состоять только из фраз типа «Те поступки, которые благотворны для системы». Так что я думаю просто не имеет смысл ее писать, так как обилие различных трактовок ее по просту загубят.
Я просто не понял вашу фразу «Поступок можно рассматривать и вне контекста человека, его совершившего.» Так как опять же из-за обилия трактовок это просто не имеет смысла.
А про войну – это просто инстинкт самосохранения и самосохранения своей семьи. Я не оправдываю войну. Я оправдываю простых солдат, которые не хотят умирать, не хотят терять своих друзей и семью.
жду продолжения)
сама сторонник похожей системы)
А мне вот интересно, более что ли глубокое, чем листовки (прости Igora!). Недавно услышала сильно заинтересовавшую меня позицию одного молодого человека ( и как оказалось, он в своих мыслях не одинок) на предложение его подруги подумать о рождении ребенка.. Так вот мысль его, что ребенок есть предмет родительского эгоизма, желание увидеть себя в нем, увековечить себя. это как вложение средств и сил в самого себя (близкое к набитию кошелька и пуза), а никак не продолжение и материализация любви двух людей, как об этом думала его подруга.. Зародить новую жизнь в его понимании, это поставить точку на недоразвитой своей жизни, а цель каждого отдельного человека именно раскрыть, развить, воспитать себя.. В общем, интересно, как мысль молодых людей продвигающих такой подход соотносится с позицией Сатьи о «делании добра». Добро ли «поставить точку на недоразвитой своей» жизни? Приход в мир новой жизни это добро или «it would be nothing»? Что «добрее» плодиться и размножаться или избавить души своих возможных потомков от рождения в нашем порочном мире и заниматься мозголомством в поисках истины и самовоспитания? вот такой вот вопрос у меня для Сатьи, уж простите за слишком серьезную тему, но уж очень заинтересовала меня такая точка зрения, и что более конечно интересно, что мысль эта оказалась не одинока..
Весь ваш вопрос и все эти «или/или», содержащиеся в нем, базируются на предпосылке этого юноши о том, что «зародить новую жизнь в его понимании, это поставить точку на недоразвитой своей жизни». То есть, для него верно противопоставление: либо бебики, либо развитие самого себя. Поэтому ответить на вопрос, поставленный таким образом, может только тот, кто эту предпосылку поддерживает. То есть, ваш юноша, например.
В Индии вообще уже несколько тысяч лет есть некое традиционное «расписание» жизни мужчины. В юношестве он должен учиться, в зрелом возрасте – обзавестись семьей, детьми и заботиться об их благополучии. А когда дети вырастут и крепко встанут на ноги – вот тогда уже мужчина может считать, что его мирские дела завершены и он покидает семью и ведет образ жизни аскета. Сатья, похоже, придерживается как раз такой классики: бизнес и семья с четырьмя детьми у него уже позади. То есть, получается не противопоставление, а просто разнесение во времени.