День правоверного мусульманина начинается еще до восхода солнца. И начинается не самым приятным образом. Предрассветную тишину и спокойствие вдруг прорезает крик муэдзина с ближайшего минарета. Минуту спустя к нему присоединяются коллеги из соседних кварталов, и вскоре протяжный унылый клич уже слышен в каждом городском закоулке. Пару столетий назад способности муэдзинов будить сограждан были ограничены возможностями человеческого голоса. Но Томас Эдисон, сам того не ведая, обрек жителей арабских стран на бессонницу — теперь на каждом минарете торчат мегафоны, из которых гремит фонограмма призыва к намазу.
К сожалению, в медресе не изучают сольфеджио. Да и курс юного муэдзина явно не включает уроки пения. Поэтому утро чутко спящего неверного украинца тоже начинается на рассвете. К восходу солнца этот неверный уже бредет, позевывая, в старый город Алеппо в надежде увидеть утренний сирийский быт. Но, к своему удивлению, он обнаруживает, что улицы старого города пусты — все правоверные крепко спят.
Если нажать кнопочку «Play», то заиграет песня Sahet Al Tahrir группы Syriana, 2,94 МБ
Лишь через пару дней ему объяснят, что первый утренний намаз можно исполнить в любое время до второго призыва к молитве, который будет аж после полудня. Но сейчас он этого еще не знает, курит от скуки одну сигарету за другой и бранит по очереди муэдзина, Эдисона, утративших веру мусульман и самого себя.
Часам к девяти утра, с трудом раздобыв чашечку крепкого кофе по-турецки и выкурив восьмую сигарету, неверный украинец обретает способность говорить о себе в первом лице. К этому моменту начинает оживать и Алеппо. Полусонные сирийцы нехотя выбираются из домов, садятся на лавочке в парке и точно так же под кофе с сигареткой читают в свежей газете о том, какие злодеяния успел за вчера натворить Израиль.
С грохотом поднимаются железные жалюзи магазинов. В мясных лавках продавцы развешивают на крюках бараньи туши. Пекари, обливаясь потом, вытаскивают из печи пресные лепешки и оставляют их сохнуть на циновке, разложенной прямо на мостовой.
Отцы многодетных семейств, посланные с утра за хлебушком, покупают лепешки не поштучно, а на вес — мусульманская плодовитость давно уже стала темой для шуток.
Ближе к полудню сонное выражение пропадает с лиц, и сирийцы всерьез пытаются взяться за работу. Первым делом надо полить из шланга мостовую перед магазином, согнав песок и мусор поближе к порогу конкурента. Параллельно можно подробно обсудить с соседом, как лихо Испания обыграла Германию. А если футбола вчера не было, то всегда можно поцокать языком о Голанских высотах. Но в самый острый момент беседы обязательно появится назойливый покупатель, которому надо будет показать то, что стоит во-о-он там.
Мужчины исчерпывают возможности отлынивания от работы, когда солнце уже в зените. И хотя тени в этот момент должны исчезать, Алеппо наоборот заполняется бесшумными и стремительными черными тенями — мусульманскими женщинами.
В старом городе Алеппо все дамы под чадрой. Любопытному взору часто просто не на чем остановиться. Самые религиозные женщины задрапированы как катафалк — черные облегающие перчатки; черная закрытая обувь; черная бесформенная чадра, под которой округлости даже не угадываются. Венчает эту феерию красок черный хиджаб и черная вуаль, полностью закрывающая лицо. У черной кошки в темной комнате хотя бы глаза светятся…
Но есть и более развязные девицы. Эти вместо вуали на лице носят головной убор никаб с узкой прорезью для глаз, делающий их похожими на ниндзя. Если быть внимательным, то можно даже перехватить на себе любопытный взгляд красивых темно-карих глаз.
А самые бесстыжие мусульманки позволяют себе ходить не то что без перчаток, но даже с открытым лицом! В развивающихся полах их черных одеяний иногда видны джинсы или брюки какого-нибудь нежно-салатового или ярко-розового цвета. Эти легкомысленные девушки часто обуты в босоножки, поэтому могу с уверенностью заявить, что педикюр не идет в разрез с законами шариата.
При таком безжалостном целомудрии в женской одежде, мусульманским мужчинам только и остается, что предаваться фантазиям. Вот, например, отрывок из старинной арабской книги «Чудеса мира»: «В Сирии есть селение. Когда зацветает джида, женщин этого селения обуревает страсть. Они начинают голосить, словно кошки, и приходят в неописуемое волнение; среди белого дня виснут на мужчинах и совокупляются с ними и никак не могут успокоиться». Увы, но то ли я пропустил это селение, то ли джида уже отцвела.
Однако, никакой религии не под силу одолеть первобытные инстинкты. И женщине, даже затянутой с головы до пят в черное, нужно привлечь к себе внимание. Для самых истово верующих дам эту потребность кое-как удовлетворяют вышивка на чадре или пестрая сумочка. Кое-как, потому что мужчине все-таки обязательно нужно увидеть хотя бы глаза, хотя бы щиколотку — хоть какой-то участок женского тела, а остальное уж дело воображения. И более легкомысленные мусульманки идут им навстречу, оставляя открытым лицо. Правда, зачастую это лицо, обильно напудренное и нарумяненное, в окантовке черного хиджаба, больше похоже на грубо сработанный манекен.
Оно и понятно, ведь если мама всю жизнь проходила с черным платком на лице, то кто расскажет дочери о том, что злоупотреблять косметикой глупо?
Но вернемся на улицы Алеппо.
Пока мы разглядывали женщин, солнце уже скрылось за горизонтом, и муэдзины проскрипели призыв к четвертой молитве. Легкий бриз веет по переулкам старого города, прогоняя дневной зной и принося жителям долгожданную вечернюю прохладу. И это — самое подходящее время для прогулки в христианский район Алеппо.
В полуденную жару это самый обычный городской район, где чадят автомобильные пробки и люди спешат по делам. Но с наступлением темноты все это улетучивается, будто унесенное тем самым желанным ветерком. В парки и скверы слетаются стайки молодежи. В кофейнях и кальянных не найти свободного места — здесь собираются мужчины постарше. Семьи с детьми праздно шатаются по улицам, рассматривая витрины магазинов, работающих до поздней ночи. В 11 вечера на пестром продуктовом рынке бойко идет торговля, а в супермаркете и вовсе можно постоять в очереди у кассы.
А самая большая очередь в Алеппо собирается по ночам под неоновой вывеской с надписью «Salluora». Из толчеи перед кассой то и дело выскакивают люди с горящими глазами и зажатой в кулак квитанцией. Выскакивают — и попадают в соседнюю очередь, в которой, приплясывая от нетерпения, томятся еще долгих десять минут. Дорвавшись, наконец, до прилавка, они быстро суют квитанцию служащему, который взамен выдает рожок мороженого — самого вкусного, которое мне только доводилось пробовать.
Именно в этой очереди становится ясно, почему чревоугодие — это грех. Те самые мусульманские женщины, которые днем даже воду пили, аккуратно просовывая полуторалитровую бутылку под вуаль, да так, что ни сантиметра лица разглядеть невозможно — вечером не могут устоять перед соблазном. Обменяв квитанцию на вожделенное мороженое — вишневое пополам с пломбиром — дамы, забывшись от удовольствия, откидывают с лица вуаль, чтобы ничто не мешало им предаваться наслаждению.
Проглотив третью порцию мороженого, я с удивлением обнаружил, что время близится к полуночи. Пора было возвращаться. Но домой мне удалось попасть лишь пару часов спустя — прогулка по вечернему христианскому Алеппо стала вознаграждением за бессмысленную утреннюю побудку и часы созерцания траурных женщин в мусульманском Алеппо. Я брел, разглядывая лица прохожих, и не верил своим глазам: буквально каждая встречная девушка была красавицей. И дело тут вовсе не в игре приглушенного света или умении накладывать макияж. Просто оказалось, что сирийские женщины необычайно красивы. Правда, убедиться в этом можно лишь в христианской части города, где никто о чадре и слышать не хочет. Может оттого и случился упадок в мусульманском мире, что мужчинам не хочется соревноваться за внимание женщины-катафалка?
Окончания дня Алеппо я не застал. Очевидцы рассказывают, что ночное гуляние продолжается часов до четырех утра. И я охотно в это верю, ведь в два часа ночи, когда мне, наконец, удалось заснуть, мужички в кальянной через дорогу все еще азартно резались в карты, издавая гортанные крики и выпуская клубы дыма под потолок.
Допускаю, что наговорил каких-то глупостей, описывая предметы одежды мусульманских женщин. Если кто-то хорошо разбирается во всех этих никабах, чачванах и абайях – пролейте свет, пожалуйста.
Первая фотография повеселила – яркая девочка и 2 черные тени.
Еще, еще про их обычаи хочется почитать! И красивых сирийских женщин хочется увидеть.
Это – весьма распространенная картинка в арабских странах. Девочек одевают очень ярко и нарядно, воплощая в их облике то, чего самим мамам не позволено.
Про обычаи еще будет, а вот с фотографиями красивых женщин проблема. Декстер предпочитал смотреть на них, а не фотографировать:) Да и я, признаться, тоже.
А что это за купола в «банках» на второй фотографии ?
Как была одета Staska в этой части вашего путешествия?
Купола – это крыши маленьких домашних бань, насколько мы поняли из разговоров с местными.
А в одежде себя стеснять нужды не было – в Сирии очень много христиан, которым мусульманские каноны не писаны, поэтому полуодетые тетки там ни удивления, ни осуждения не вызывают.
У меня создалось впечатление, что местное население не работает. Или это был рассказ выходного дня? :)
Вот и у меня поначалу создалось такое ощущение. И только в ночью я понял, почему все так вальяжны в первой половине дня – знают, что им до полуночи бодрствовать :)
Каждый раз выражать восторг (вполне искренний, заметьте) – все-таки приедается, как много сладостей в один присест.
Поэтому опускаю выражения очередного восторга. ВСЕ, ВСЕ – захватывающе интересно. И обильно сдобренное несостоявшейся эротикой повествование становится настолько живым, что создает эмоциональную ткань всему тексту. А о причинах упадка мусульманства – совсем нешуточно правильно. Стереотип гендерного поведения, предписываемый религией или племенными обычаями ДЕЙСТВИТЕЛЬНО определяет эволюцию сообществ. Я не знаю, развивалась ли эта тема, но она великолепна для исследования, если не научного еще, то по меньшей мере, философского. «Любовь и голод правят миром» – пока это остается в силе. «Пока» – потому что информационный век наступает, изменяются взаимоотношения полов.
Пропадает соперничество. Пропадает? Пропадет ли? Наверное, трансформируется. Уже сейчас видно направление… Слава Богу, я этого уже не увижу.
В.К.
А я вовсе и не шутил, когда говорил об этом, как об одной из причин упадка. Точнее даже не упадка, препятствия для подъема.
Я тут пытался разобраться в причинах взлета и падения арабов. Знаний исторических маловато, поэтому могу сказать глупость, но похоже картина примерно следующая. Подъему и последующему расцвету способствовало появление новой идеологии – ислама. И тут не важно даже религия это или нет, ключевое слово – идеология, именно она была цементом для общества. На этой волне легко дались завоевания и расширение империи. Затем несколько столетий процветания и богатства разнежили правящую верхушку, обозлили жителей периферии империи, начался феодальный распад, идеология отошла на задний план – в общем, все по Макиавелли. Последним гвоздем было открытие морского пути из Европы в Индию. Похоже на правду?
А современным арабам явно не хватает какой-то внутренней движущей силы для подъема. Ведь экономических возможностей у нефтяных стран более чем достаточно. Возможно, современные попытки извратить ислам, направив его в агрессивное русло – это и есть попытка найти опору для нового подъема? Хотя, может быть это «феодальные настроения» на окраинах западной цивилизации, предрекающие ее угасание?
В общем, тут разговор на поллитра, минимум :)