Самир

2 Мы уже несколько раз упоминали о жутком отеле, в котором жили в Аммане. Это была дыра даже по нашим меркам. А поверьте, болевой порог в плане жилья у нас очень высокий. Выше он, пожалуй, всего у миллиарда человек на планете — у индийцев. Тем не менее, мы прожили в этой гостинице почти две недели. Почему? Да просто потому, что ее владелец оказался на удивление интересным и общительным человеком.

То есть, если быть до конца честным, дня через три Самир переселил нас в комнату получше, где не так гремела автострада. А еще через пару дней он лично перетащил в нашу комнату холодильник с кухни. В общем, жизнь налаживалась. Но все же, именно вечерние беседы с Самиром удерживали нас от переезда.

Вот выдержки из наших бесед я и попытался втиснуть в этот пост, который почти ничем не отличается от полной противоположности интервью. И как это иногда делается в интервью, для начала — краткая биографическая справка. Особый шарм этой справке придает тот факт, что я не знаю ни фамилии, ни даже возраста своего собеседника. Да и вообще, почему бы эту справку не сделать по-настоящему короткой. Например, такой: «Самир — подполковник авиации в отставке».

1
Самир расположился в продавленном кресле у открытого окна, наслаждаясь долгожданным вечерним бризом. Плакат у него над головой приглашал посетить какую-то выцветшую от солнца достопримечательность Иордании. Рядом стоял ветхий журнальный столик. Журналы отсутствовали. Их место заняли нарды со следами недавнего марса и полная окурков пепельница. Самир и двое его постояльцев-квартирантов — упитанный палестинский беженец и пожилой катарец с крашеной шевелюрой — коротали вечера за нардами. Счет, выпавший на камнях, озвучивался исключительно по-турецки. То есть, игроки были уверены, что произносят турецкие слова, но на самом деле это был, как и принято, фарси. Но сейчас Самир сидел в одиночестве, и я робко попытался завести беседу.

— Самир, а девочка, которую я видел утром у вас кабинете — это ваша внучка?
— О, это Салма. Моя младшая дочь.
— А сколько всего детей у вас?
— Четыре девочки. Старшая недавно закончила университет Аммана, — сказал он с гордостью. — Она переводчик — иврит, английский и итальянский.
— Иврит? — я не смог скрыть своего удивления.
— Иврит, — подтвердил Самир. — Это я попросил ее выучить и иврит тоже, чтобы она могла переводить мне Тору.
Тут я совсем растерялся:
— Тору? Разве вы не мусульманин?
— Нет, почему. Мусульманин. Но я уважаю все три религии и мне интересно, о чем пишут в их книгах. Коран я знаю почти наизусть, Библию много раз перечитывал. Теперь буду изучать самую старшую из трех книг.
— Вот уж не думал, что в арабской стране кто-то будет с таким почтением относиться к иудаизму!
— Понимаешь, жить на нашей земле и оставаться зашоренным лишь одной религией — большая ошибка. Умный человек должен исключить возможность того, что кто-то будет думать за него. Наши бесконечные конфликты как раз из-за того, что люди не хотят думать своей головой. Вот я всех своих дочерей отдал в христианские школы, чтобы дома у них была одна культура, а в школе — другая. Чтобы мои девочки всегда смотрели сразу с двух точек зрения и твердо знали, что христиане мало чем отличаются от мусульман.

— Между христианством и исламом, — продолжил он, закуривая, — различий не так уж много. Наши с тобой книги похожи. В Коране постоянно упоминается и христианство, и иудаизм. Но главное — что схожи основы, принципы, которые несут все три религии. А сейчас во всех наших странах, — добавил он с досадой, — появилось множество неудачников, которые не смогли преуспеть ни в чем — ни в работе, ни в браке. Неудачников, которые нашли для себя путь к власти через извращенное толкование Корана. И на их призывы откликаются именно те люди, которые не хотят или не могут думать своей головой! Из-за них мир видит уродливое лицо ислама. И мне очень обидно от этого.

Тут я вспомнил, что не раз читал о том, что современные исламские фанатики для вербовки смертников используют те же методы, что и ассасины за века до них. Я вкратце пересказал Самиру то, о чем писал еще Марко Поло. Он в ответ усмехнулся:
— Да что ты, это же все сказки. Сейчас у них методы куда примитивнее. Они отыщут где-нибудь мальчика из бедной семьи, накачают его наркотиками и тащат куда-то к себе. Там мальчишку трахают в задницу и все снимают на видео. А на следующий день показывают ему запись и говорят, что отошлют пленку его семье, если он не будет делать то, что они велят. Какие там райские сады, о чем ты! — скривился Самир и скомкал окурок в пепельнице. — Эта бесконечная война мешает всем в регионе. Несколько человек загребают на войне огромные деньги, а наши дети растут в страхе. Скажи, в чем виноват двухлетний ребенок? Не важно, израильский или арабский. Что он такого сделал, что теперь не может уснуть по ночам от канонады и боится выйти из дома? Вообще, с детей и надо начинать решать этот конфликт. Надо устроить школьный обмен — израильские дети сюда, а иорданские, сирийские — в Израиль. Чтобы у них с детства было две точки зрения. Чтобы когда им скажут: «Он плохой, его надо убить!», они ответили: «Погодите, так я же его знаю. Он не плохой».

В другой день наш разговор, покрутившись, было, в очередной раз вокруг арабо-израильского конфликта, плавно перешел к исламу.
— Ислам, — рассказывал Самир, — при всей его внешней строгости — очень гуманная религия. Да, у нас молитва с обязательным омовением 5 раз в день. Да, у нас есть рамадан, когда нельзя ни есть, ни пить от рассвета до заката. Но смотри: бить поклоны 5 раз в день — это зарядка, а 5 омовений — это ведь просто гигиена, необходимая в нашем климате. Рамадан — это такой же пост, как и в других религиях. И пост, в общем-то, тоже полезен для здоровья. Но заодно Рамадан дает возможность богатому человеку на целый месяц влезть в шкуру бедняка, которому иногда бывает просто нечего кушать с утра до вечера.

Тут зазвонил телефон. Самир вытащил мобильный из кармана рубашки и близоруко сощурился, разглядывая имя звонившего. Потом, как бы извиняясь, показал нам экран, на котором было написано «Darling», и вышел в соседнюю комнату. Вернувшись минут через пять, он, улыбаясь, пояснил:
— Это моя подруга. Она в другом городе живет, а ревнивая — страшно. Вот и звонит мне по 50 раз в день с 8 утра и до двух ночи. Но мне-то что, если ей приятно — пожалуйста.
Я не стал напрямую спрашивать о его семейном положении, но позднее по обрывкам фраз понял, что он дважды в разводе.

Самир закурил, вспоминая, на чем закончил рассказ.
— Так вот, — продолжил он, — помимо этих ограничений в Коране есть много интересных предписаний. Например, каждый год положено из своих свободных денег 2,5% выплачивать в пользу бедных. Это называется закят.
— Да, я знаю, что такое закят. А как считается сумма свободных денег? Это контролирует какой-то налоговый орган?
— Нет, ты все считаешь сам. Допустим, у тебя есть 200 тысяч на счету. И ты знаешь, что в будущем году тебе надо будет столько-то потратить на еду и дом, купить машину, оплатить обучение ребенка, съездить в отпуск. И предполагаешь, что после этого у тебя останется еще примерно 50 тысяч. Вот от этой суммы ты и платишь закят.
— Так а кто контролирует, что ты его платишь? Надо куда-то квитанцию отнести?
— Да нет же, это добровольно! Более того, ты и бедняка выбираешь по своему усмотрению — хоть своего родственника. Или, если нет бедняков на примете, можешь передать деньги в специальную благотворительную организацию. А бумаги об оплате, если хочешь, можешь потом отнести в налоговую и уменьшить себе на эту сумму базу налогообложения.
Тут, видимо, лицо у меня стало совсем хитрое, и Самир перебил меня, едва я открыл рот:
— Нет, тех, кто этим злоупотребляет — не так много. Наоборот, полно людей, которые платят закят, но считают недостойным упоминать об этом при расчете подоходного налога.
— Хорошо, с бедняками понятно. А на что тратят деньги благотворительные организации?
— Ой, там много направлений. Есть, например, исламский фонд взаимопомощи. Любой, кто попал в затруднительное положение, может прийти туда и попросить какую-то сумму денег.
— В долг?
— Нет, просто так. Если человек действительно нуждается — ему помогут.
— Что, вот любой мусульманин просто так приходит и получает деньги? — недоверчиво переспросил я.
— Да, именно так, — подтвердил Самир. — И не только мусульманин, а любой человек, как я и сказал. Вот был у меня один постоялец пару лет назад. Жил какое-то время, а потом пришел ко мне чуть ли не в слезах. Рассказал, что его обокрали, и теперь у него нет денег даже на еду, не то, что на оплату проживания. Тогда я выписал ему счет за номер и отправил в этот фонд. А человек этот носил на шее большой деревянный крест. Он меня спросил, надо ли снять крест перед походом в исламский фонд. Я сказал: «Наоборот, так с ним и иди! Покажи им мой счет и расскажи, в какой ситуации ты оказался». В общем, он сходил в фонд и ему достаточно быстро помогли необходимой суммой.
— Вот чудеса! В моей стране подобная касса взаимопомощи не протянула бы и месяца…

Самир заинтересовался и попросил меня рассказать немного о моей стране. Честно говоря, я не люблю рассказывать иностранцам об Украине. В моих историях всегда звучит какой-то диссонанс. Будто работники сцены допились до того, что актерам приходится играть первый акт «Божественной комедии» в декорациях от третьего. Поэтому я быстро перевел тему на некоторых друзей нашей семьи — иорданцев, живущих в Украине. Самир всякий раз уточнял: «Какая у него фамилия?» Я называл, а он в ответ кивал головой:
— Да, он иорданец, это известная и уважаемая фамилия.
— Неужели вам каждая фамилия о чем-то говорит?
— Нет, что ты, — усмехнулся Самир. — Я знаю только иорданские. Ведь нас в стране не так много, большая часть населения — беженцы из Палестины и Ирака. А коренные иорданцы — выходцы из бедуинов, которые жили на этой земле столетиями. И родовых имен исконных жителей этой страны не так уж много.
— Так вы что, тоже из бедуинов?
— Конечно!
— И что, прямо в палатке жили и скот пасли?
— Ну, когда я родился, мои родители уже обосновались в Аммане. А вот дед так и не захотел перебираться в город и до конца жизни оставался кочевником. Когда я был маленьким, я очень любил жить на каникулах с дедом. Там — свобода. Никаких ограничений, которые навязывает город, никаких правил. Чистая и настоящая жизнь!

Рано утром в день нашего вылета в Дели Самир, как и обещал, прислал одного из своих работников разбудить нас в 5 утра. Мы быстро собрались и тихонько прошли по коридору к лифту, чтобы никого не разбудить. Дверь лифта уже начала закрываться, когда в проеме показалось заспанное лицо Самира. Он помахал нам рукой и начал, было, что-то желать на прощание, но дверь уже закрылась.

По пути в аэропорт я все пытался вспомнить яркую фразу Самира из нашего последнего разговора. На всякий случай перелистал свой блокнот. Оказалось, что я еще накануне записал ее дословно: «Религия — в том, чтобы хорошо себя вести, а не в том, чтобы молиться 24 часа в сутки. Бог утомится от такого количества обращений к нему! Если я не молюсь богу или поступаю плохо — то мне плохо становится, у меня недостаток бога. У меня! Потому что это не я нужен богу, а он мне!»

подписаться на новостиRSSe-mailLivejournal


Комментарии

  1. N

    Прочтешь и хочется помолчать, осмысливая прочитанное и соотнося его с собственным ощущением Мира. Так жалко, что в обычной жизни мы не очень часто сталкиваемся с людьми, чьи слова и поступки вызывают такую же веру в мудрость Человечества. Т.е. люди-то такие есть, но мы в бытовой рутине часто не замечаем их. Спасибо за ещё одно подтверждение доброты и мудрости.

    • Dexter

      Это верно. Только скорее, в погоне «за холодильниками» мы таких людей замечаем, но считаем их блаженными. Уж больно тихо и нелепо звучат простые и ясные истины в шуме нашей повседневной жизни.

  2. Александр

    Очень хорошо сказано о религии. Отличная заметка.

    • Dexter

      Отличный был собеседник :) Я постарался лишь максимально близко передать его слова.

  3. Igor

    Цитата: «— Вот чудеса! В моей стране подобная касса взаимопомощи не протянула бы и месяца…» – есть такая касса! это касса Верховной Рады – там каждому желающему дают безвозмездно столько, сколько нужно. Только нужно иметь удостоверение народного депутата. Вон, Янукович, был депутатом, получил за год мильён, а теперь все, ни копейки((

    • Dexter

      Это вы сейчас очень круто сказали! :)) Действительно, очередь нуждающихся к этой кассе не иссякает :)

  4. st_yankee

    «если я не молюсь богу или поступаю плохо — то мне плохо становится, у меня недостаток бога. У меня! Потому что это не я нужен богу, а он мне!»
    !!!

  5. Jenya

    Спасибо за пересказ. Для меня, как для израильтянки, очень важно узнать, что совсем рядом есть такие нормальные и мудрые люди. Редкий человек! К сожалению, таких как Самир почти не слышно, ни с нашей ни с его стороны, не говоря уже об остальных наших соседях…

    • Dexter

      К сожалению, таких как Самир (мыслящих и способных к какому-то анализу) вообще мало. Есть такая фраза: «Количество ума на планете – величина постоянная, а население растет». И чем больше становится откровенно тупых человеческих существ, тем проще политиканам и псевдо-проповедникам найти аудиторию. И не важно, идет речь об Израиле, Сирии или Зимбабве.

  6. krapochka

    здорово, что вам встречаются такие интересные люди. а как у вас вообще общение с местным населением складывается?
    и на каком языке была эта беседа – на английском?

    • Staska

      На Ближнем Востоке общение складывалось вполне неплохо. Даже когда единственным доступным для понимания обеих сторон языком был язык жестов.
      А с Самиром мы общались на английском. Он несколько лет учился в Штатах и говорит намного лучше нас.