Уже два месяца мы в Индонезии. Полтора из них я просыпаюсь под крики муэдзинов разной степени громкости и продолжительности. У меня даже ритуал сложился — подскочить на кровати от неожиданности, осознать происходящее, сосчитать до 10, позавидовать спящему Дексу, сходить в туалет, 5 минут подумать о море, заснуть.
Последние две недели этот ритуал не срабатывает — начался рамадан, и вслед за муэдзинами просыпаются мирные жители. Нужно успеть помыться, помолиться и поесть до рассвета. Особый восточный менталитет не позволяет им проделывать это тихо, поэтому у меня появилась масса времени, чтобы подумать не только о море. Чаще всего мне думается о том, что ислам совсем не идет Индонезии, как не идет 6-летней барышне мамино вечернее платье. Другое дело — Ближний восток, где унылые пейзажи и суровая архитектура удивительно гармонируют с помпезными мечетями и затянутыми в черное женщинами.
Или вот Индия. Христианство в Гоа и Керале — нелепое зрелище, а католическая служба так и норовит превратиться в финал индийской мелодрамы — с песнями и танцами. То ли дело развеселый цветастый индуизм, органично вплетающийся в хаотичную жизнь миллиардного цыганского табора. А буддизм и Гималаи? Это же чистейшая, прекраснейшая гармония. Поставьте на фоне снежных вершин часовни и распятия вместо каменных гомп и разноцветных флажков, и все очарование пропадет, сломается.
А еще Индия — одно из немногих мест, где различные религии отлично уживаются друг с другом. Причем не только в масштабах страны, иногда у них даже святыни бывают общие. Такие, как Маникаран и Ревалсар — два маленьких городка на севере страны.
Возвращаясь из Индии в первый раз, мы подводили итоги поездки и сожалели о том, что слишком мало все-таки двух месяцев для этой страны. Потому что, например, хотелось бы пожить в Маникаране подольше, чем пару дней. В этот раз все было по-другому: времени хоть отбавляй, программа не такая насыщенная, неделя на одно место — да легко!
В радостном предвкушении тряслись мы по извилистым гималайским дорогам, вспоминая голубую быструю речку, зеленые горные склоны и сверкающие на солнце снежные вершины. А еще — стоящие бок о бок белые храмы над водой, окутанные паром от горячих источников. Скромная индуистская пирамидка и внушительная сикхская гурудвара.
Мы смотрели в окно и узнавали проносящиеся мимо селения, пейзажи и изгибы дороги. Но когда раздолбанный индийский автобус высадил нас и еще десяток сикхов на обочину над мостом, мы не узнали главного — того Маникарана, в который хотели вернуться эти два года.
Низкие серые облака пыльными мешками лежали на вершинах, обрамляющих ущелье. В грязных лужах плавали бесцветные отражения унылых домов и мрачных деревьев. А река Парвати — голубая игривая красавица в наших воспоминаниях — превратилась в разъяренную мутную мегеру, бьющуюся в истерике. И только храмы, окутанные паром, никуда не делись.
Мы поселились в той же самой гостинице и в том же самом номере, что и два года назад. В первые же дни оказалось, что поменялась не только погода, но и мы сами, точнее — наш взгляд на вещи. Романтическое марево рассеялось, и Маникаран предстал перед нами в новом свете. Он оказался маленьким захолустным городишкой, каких в Индии — десяток на квадратный километр. С разбитыми улицами, помойкой под окнами, грязными коровами и приставучими местными жителями.
Как и в любом другом маленьком городке, жизнь здесь течет скучно и однообразно. А когда идут дожди и вырубается электричество на сутки — хоть вешайся. Но маникаранцы не вешаются. Они поступают так же, как и скучающие жители любого другого захолустья на земле — бухают.
С первого же дня в Маникаране мы облюбовали убогое до безобразия заведение, где непальская семья за какие-то копейки кормила лапшой, момо и бульоном. И, как вскоре выяснилось, гнала самогон. К вечеру в момошницу непрерывным потоком стекались местные алкаши. Каждый со своей тарой — кто с бутылочкой из-под виски, кто с полиэтиленовым кулечком, а кто с литровой бадьей от кетчупа.
Самые нетерпеливые употребляли на месте. Один такой взял стакан грамм на 150, выдохнул, выпил, закусил щепоткой соли из солонки и бодро вышел в темноту. У нас глаза на лоб полезли — такой бодрости духа и крепости тела мы от идийца не ожидали. Через минуту мы уже требовали удовлетворить наше любопытство и нетерпеливо ждали, пока хозяйка отыщет какую-нибудь тару. Вскоре мы получили небольшой флакончик желтоватой жидкости и две тарелки момо. Налили, чокнулись, закусь подготовили, выдохнули, выпили и… рассмеялись. Эта бражка оказалась не крепче вина.
А как-то в эту момошницу полицейский заходил. Толстый такой, усатый, с гипертрофированным эго и звездами на погонах. Очень сурово на всех посмотрел, бамбуковой палкой у пары алкашей всю поляну со стола смахнул. На них накричал сначала, потом на хозяйку. Все посмеялись, и он ушел. Все знают, что хозяйка ему исправно с доходов самогонных отстегивает. И он знает, что все знают. Но что поделаешь, работа такая — видимость порядка создавать.
Мы тоже выпивали от скуки, правда, непальской бормотухи больше не брали. И как-то так получилось, что залипли в Маникаране на целых две недели. Однажды даже солнце выглянуло, и мы решили прогуляться. Точнее, сначала проехаться на автобусе до совсем уж горной деревни Баршани, а потом прогуляться до окончательно горного поселка Тоши.
Ждали-ждали мы автобуса, потом плюнули и пошли по дороге в надежде, что он нас догонит и подберет рано или поздно. Минут через 15 рядом с нами затормозил грузовик, и покатили мы дальше наверх в кузове, полном щебенки. Пыльные, с отбитыми коленками и еще кое-чем, но доехали. И даже погуляли. Но пришло время возвращаться, тут-то и выяснилось, что автобуса мы не дождались потому, что в этот день его просто не было. И как назло — ни одной попутки в Маникаран. Пришлось погулять еще 15 километров.
После этого случая мы покидали территорию гостиницы только для того, чтобы поесть. А в остальное время часами валялись в горячем бассейне с попахивающей серой водой из источников, воровали лимоны с дерева, растущего во дворике, смотрели фильмы до 4 утра. А еще модифицировали популярную британскую забаву трейнспоттинг в такой себе бридж-темплспоттинг.
А вот, чисто для сравнения, картинка с того же самого балкона, в которую мы влюбились ровно два года назад.
Когда мы уже чувствовали себя в Маникаране, как дома, и даже образ жизни приобрел характерные будничные черты, на мосту к гурудваре нас остановил молодой улыбающийся сикх. Стандартный индийский допрос о месте прописки и количестве детей закончился приглашением на вечернюю службу. А мы взяли и пошли.
О религии сикхов я уже писала, а служба оказалась похожа на любое другое религиозное действо в любом другом уголке мира: монотонное пение, скупые движения, притихшая аудитория.
Мужественно отсидев полчаса службы, мы вышли из зала и тут же стали свидетелями сикхской идеологии в действии. Только прибыла большая группа паломников, и их расселяли по комнатам. В огромной столовой гремели посудой, готовясь их накормить. В уголке уже ужинали несколько человек, точно не сикхов — в гурудваре любой, независимо от религиозных убеждений, может попросить бесплатную еду и ночлег.
Мы сами чуть не стали жертвами сикхской любви к ближнему и еле избежали насильной кормежки. Но под завязавшуюся беседу о сикхской религии с бородатым и «чалматым» работником столовой как-то незаметно выпили по паре чашек чая.
Практически бок о бок с гурудварой на берегу Парвати стоит аккуратный белый храм Шивы. Вот этого самого Шивы, которого клубящийся пар делает больше похожим на демона из преисподней. Впрочем, одна из его испостасей — именно разрушитель.
Этот храм был бы просто одним из нескончаемой череды индуистских храмов, которые мы увидели и тут же забыли, если бы не одна любопытная деталь. Здесь во дворе построено несколько бассейнов, в которые вода подается непосредственно из горячих источников. Вода в них — почти кипяток, и они не только отвечают за визуальные спецэффекты, но и служат практическим целям. С их помощью местным жителям удается сэкономить пару рупий на газе — в этих бассейнах варят рис. Десятки мешочков, кастрюлек и котелков прозаично болтаются в бурлящей воде.
За процессом готовки бдительно следит очаровательный бычок Шивы.
Вот, собственно, и все достопримечательности Маникарана. И пусть этот городок, так понравившийся нам в первый раз, оказался обычным индийским захолустьем, я не сильно разочарована. И пусть два года назад солнце светило ярче и трава была зеленее, нам удалось рассмотреть то, что скрылось от первого беглого взгляда. И пусть храмы тут далеки от шедевров мировой культуры, а природа и рядом не валялась с непальскими Гималаями, мы отлично провели здесь время, купаясь в горячих источниках и целебном безделье.
И пусть взбешенная Парвати в этот раз вместо того, чтобы ласково убаюкивать, не давала своим ревом заснуть, я ее не осуждаю. Я ведь тоже женщина.
А разъяренная мутная мегера тоже очень даже ничего, живописная :)
Подкаблучник! :)
Я в который раз подумала, что меня очень увлекла ваша игра в разрушителей мифов, своих при чем – очень круто. Пока мало где бывала дважды – или раз, или много раз. И всегда второе впечатление для меня тоже – совокупность разочарования от реальной картины в сравнении с той, которую умело подкрашивало воображение за время отсутствия, с невероятным любопытством: что же дальше. Так что наверное, побывать именно 2 раза в одном месте – получить два полярных впечатления. ПС: картинки вашего второго визита меня тронули больше ;)
А еще огни на крыше храма! прям напоминает наши рестораны и гостиницы, которые леняться снять зимний декор на лето. гы
О, это беспощадное индийское украшательство! Оно, пожалуй, заслуживает отдельного поста. Но как-нибудь в другой раз.
А вот и не соглашусь с тем, что 2 раза в одном месте – 2 полярных впечатления. У нас так получилось, что Маникаран был одним из многих городов, куда мы уже ездили два года назад. И радикально отношения ни к какому из мест мы больше не поменяли. Варанаси и Дарамсалу вообще, как ни странно, восприняли точно так же, как в первый раз. Вплоть до оттенков и нюансов. Так что тут что-то посложнее твоей формулы :)
Считаю, что гордое слово «самогон», содержащее в себе корень «гнать», т.е. экстрагировать из слабоалкогольной жидкости высокоалкогольную, совершенно несправедливо использовано в данном рассказе во всех его разновидностях; я бы рекомендовал что-то типа «винокурщица», ибо брага – это, суть, то же вино, только когда пшеница, рис, свекла или табуретка бродят не самостоятельно, а с помощью человека, не ушедшего дальше уровня примтивной античности, тогда как перегонка – это высокая сфера человеческого духа, которому недостаточно того, что ему способна дать природа, и он берет недостающее благодаря своему техническому гению))
Предлагаю внести правки в Платона. «Человек есть животное о двух ногах, лишённое перьев и способное гнать самогон». Хотя, часть про перья, наверное, лишняя с такой-то концовкой :)
Я возражаю! Во времена Шекспира не было сигарет «Друг», а во времена Платона не умели гнать самогон! Они даже обычное «Ркацители» разводили водой, и то их пёрло на Великих Дионисиях))
Интересная мысль по поводу несоответствия географических условий религиозной практике – тут ведь что получается? Когда религия возникает, она, вероятно, черпает правила культа из окружающей природной среды, а уж дальше – это от миссионеров зависит. Хороший миссионер, стоящий во главе войска, и чукчу заставит по льду босиком ходить.
Ну не знаю. Иудаизм, христианство и ислам родились в одних и тех же широтах, в общем-то. И хоть у них и много общего, но правила-то различаются. Да и буддизм, кстати, тоже в Индии зародился, кузен индуизма, так сказать.
А насчет работы миссионеров – какой-то диссонанс возникает, когда в южной Индии кто-то весьма темнокожий представляется португальской фамилией. Или на Суматре посреди джунглей встретишь то Мухаммада, то Фиону:)
Так никто ж не говорит о том (в т.ч. и Стаська), где они родились, вопрос – где привились; и здесь автор поста говорит, что прививка ислама в Юго-восточной Азии представляется ей эстетически несоразмерной. Я же пытался высказать мысль, что прививка всегда состоит из подвоя и привоя, и привить можно даже сливу на финиковую пальму (условно говоря), и она там будет плодоносить, но финики при этом останутся финиками, хотя среди них будет и сливовая ветвь.
К сожалению, загнать джинов иудаизма, христианства и ислама в первоначальную бутылку и прыгать голыми через костёр на день Ивана-Купала, объявив это всенародным праздником, уже не удастся))
Кстати, вспомнил, что недавно прочитал об отмирании религии в зажравшихся европейских странах, таких, как Швейцария и т.п. – в 2011 году людей, анонимно подтвердивших, что они верят в какого-нибудь бога, оказалось менее 5%. Ну, правда, это потому, что Швейцария не поддерживает «политику мультикультурализма» и не пускает к себе мусульманских пришельцев, я полагаю.
А интересно было бы исследовать зависимость количества верующих от уровня образования и дохода на душу населения. Вам не попадалось ничего подобного?
Широкое статистическое исследование мне не попадалось, но то, что я упомянул, было решено именно в таком контексте – зажиточные граждане спокойной страны не нужаются в религиозных культах.
Зажиточные и образованные граждане спокойной страны.
И есть у нас свежий пример обратной ситуации. На севере Суматры, несколько лет назад был сильный цунами, а через год – мощное землетрясение. Так вот там сейчас количество мечетей на душу населения такое, что Ближний Восток стыдливо стоит в сторонке.