В Дарамсалу мы добирались общественным автобусом. На сидении перед нами ехали тибетец с женой и старушка-индианка. Я включил плеер и задремал. Вдруг автобус качнуло, я открыл глаза и вижу немую сцену: старушка блюет за борт, Стаська судорожно пытается закрыть свое окно, тибетская дама в ужасе прижалась к мужу. Ничего удивительного, у индийцев хлипкий вестибулярный аппарат, за пару-тройку поездок по гималайским серпантинам к таким картинам привыкаешь. Гляжу на жену тибетца, смеюсь. А он в этот момент на Стаську смотрит и тоже хохочет. Так и познакомились. Звали его Цетин и оказалось, что он работает в Дарамсале, в Институте тибетской медицины и астрологии. Мы направлялись в Маклеод Ганж, но пообещали Цетину, что зайдем к нему в гости на днях. И, конечно же, напрочь забыли о своем обещании.
Жми кнопку, слушай песню буддистской монахини Choying Drolma «Kheldai Thiye», 3,35 Mb
Целую неделю мы беззаботно шатались по окрестностям Маклеод Ганжа, наблюдали за жизнью тибетцев, разглядывали пестрые сувенирные лавки. И однажды случайно повстречали Цетина на улице.
— А я думал, вы уже уехали, — сказал он. — Что, решили на лекции Далай-Ламы задержаться?
— Лекции Далай-Ламы?
— Ну да, он будет читать для тайваньских буддистов. Их через неделю прибудет большая группа. Но послушать может каждый, так что если хотите, сходите в службу безопасности, они сделают вам пропуск.
— Спасибо за информацию! Кстати, твое приглашение еще в силе? Можно мы придем в институт?
— Конечно, в любое время!
Вскоре в Маклеод Ганже стало очень людно. Днем по улицам слонялись толпы туристов, а по вечерам нам не всегда удавалось занять место в любимом тибетском ресторанчике. Через пару дней хозяин гостиницы попытался было поднять нам цену за номер. Но мы его пожурили, и он обещал, что больше так не будет. А за день до лекций улицы заполнились людьми в марлевых повязках — прибыли тайваньцы.
Первая лекция была назначена на 9 утра в главном храме Маклеод Ганжа, по соседству с резиденцией Далай-Ламы. Мы пришли около восьми, надеясь занять места получше. С таким же успехом мы могли прийти и на час позже — всюду на полу в самом храме и на площадке перед ним сидели люди. Рыжие европейцы с «гнездами» на головах и бритые наголо буддистские монахи. Глубокие старики-тибетцы и индийская детвора. Сикхи в тюрбанах, бутанцы в пестрых одеяниях, монахи в бордовых накидках. Сотни, если не тысячи людей. И все хором распевали мантру «ом мани пэдмэ хум», без музыки — просто так. Честно говоря, таких ощущений я не испытывал ни на одном концерте профессиональных музыкантов. Проходит пара минут, и как бы ты ни сопротивлялся, как бы ни старался не походить на стадо «блаженных» европейцев — все равно подхватываешь мантру и поешь вместе со всеми. Еще минут через 15 каждый в этом храме — родной тебе человек. Даже тайванец, из-за которого не видно. Даже тибетец-охранник, расхаживающий по проходу с калашом через плечо. Даже «шиванутая» русская девица с безумным взглядом.
Вдруг пение дрогнуло, публика засуетилась, все стали вертеть головами, перешептываться — прибыл Далай-Лама. Он взобрался на трон в глубине храма, сел в позе лотоса и заговорил. По-тибетски. Оказалось, что перевод на другие языки будет транслироваться по радио. Пока мы искали нужную волну, тайваньцы вместе с Далай-Ламой спели какой-то хорал. Мы настроились на англоязычный канал. Переводчик от волнения заикался: «His holiness aaaaa mmmm says that he is aaaa mmmm aaaa glad aaaa to see you mmmm here». Слушать этого парня без смеха было невозможно. Нашли русский канал. Там транслировался поток слов, не претендующих на смысловую нагрузку. Хорошие такие, умные слова. Но соединять их в предложения переводчице было лениво.
Тайваньцы затянули новый хорал — благодарение за аааа мммм чай и эээээ хлеб. И действительно, в этот момент в проходах появились монахи с громоздкими бидонами. Каждому наливали стаканчик тибетского чая с маслом и солью и выдавали по пресной лепешке. Наконец, Далай-Лама начал лекцию. Мы послушали «Праджняпарамиита, буддизм, Ньингма, традиция, Авалокитешвара, сострадание». Переключились на английский, дважды, не выдержав, вслух рассмеялись и, наконец, стали слушать Далай-Ламу в оригинале.
Перерыва мы еле дождались — долго высидеть на рюкзаке на бетонном полу, да еще и подмяв под себя ноги оказалось непросто. Как только стало ясно, что первая часть окончена, мы вскочили на ноги и оказались у прохода. Мимо, на расстоянии вытянутой руки, прошел Далай-Лама. Передо мной стояли двое низкорослых тайваньцев и Лама остановился перекинуться с ними парой слов. Мы и пришли-то на лекцию не слушать, а просто взглянуть на него. И вот, когда он оказался в метре от меня — я растерялся. Почему-то запомнились голубоватые стекла очков и следы прививок от оспы на плече. А еще он оказался маленького роста. Я, конечно, понимал, что старик-тибетец никак не может быть высоким. Но все равно удивился. Как-то это неправильно — быть на голову выше Далай-Ламы.
Добравшись до интернета, мы сразу же похвастали друзьям: «Далай-Ламу видали!» Пришлось доказывать, что ничего эдакого мы не курили. Тогда с другого конца земли посыпались вопросы: «И как, просветлились?» Я снова растерялся. Действительно, ведь даже мы сами, далекие от эзотерики люди, подсознательно ожидали какого-то чуда. Или хотя бы намека на чудеса. А увидели просто бодрого и обаятельного тибетского старичка, как и говорил нам Сатья. Но вечером того же дня мы познакомились с ньюйоркцем Валерой. Слово за слово, оказалось, что Валера — адепт мистических учений. О степени его посвященности свидетельствовал тот факт, что на следующий день он собирался ехать в усадьбу Рериха в Нагаре на празднование юбилея мадам Блаватской. «А ты вспомни, сколько людей на лекции было, — говорил Валера. — Сотни! Конечно Далай-Лама закрылся, иначе из него бы просто высосали всю энергию. Поэтому вы ничего и не почувствовали рядом с ним».
Чудеса явно откладывались, поэтому на следующий день мы решили прогулять лекции и отправились в Институт тибетской медицины и астрологии. Цетин скучал у себя в кабинете и страшно засуетился, когда мы пришли. Он поил нас чаем, рассказывал о себе, расспрашивал о нас. Даже сбегал в соседний кабинет за кипой журналов и брошюр о тибетской медицине. В общем, явно не был загружен работой. Он выудил один из журналов и ткнул пальцем в фотографию: «Это я, второй справа». Я присмотрелся, подпись гласила: «Вручение дипломов за 20-летнюю службу в институте».
— Слушай, а лет-то тебе сколько?
— 54.
— Та брось!
— Серьезно, 54. В марте исполнилось.
— Вот это да! Я был уверен, что тебе от силы 35… Знаешь какой-то секрет?
— Да никаких секретов, — рассмеялся Цетин. — Вот, живу, радуюсь, стараюсь думать о хорошем.
Вдруг он хлопнул себя по лбу: «Я ведь забыл показать вам наш музей! Он небольшой, но какое-то представление о тибетской медицине вы получите». Ага, наверное, это он на секрет своей молодости намекает, подумали мы и поспешили за Цетином.
Музей института состоял всего из двух плохо освещенных комнат. Первая сплошь была уставлена длинными витринами. Под стеклом хранились образцы растений и минералов, использующихся в тибетской медицине. Кусочки серы, свинца, золота, ляпис-лазури, кварца — будто по геологическому музею бродишь, а не по медицинскому. И таблички всюду, показания к применению. Драгоценные камни и металлы — противоядия от змей. Янтарь — для зрения. Агат — от эпилепсии и для изгнания демонов.
В одной из витрин были выставлены лекарства. Стройные ряды одинаковых темно-коричневых шариков. Присмотрелся к подписям — разные. Один шарик — от колита, другой — от укуса гадюки, третий — от психических расстройств… Говорят, одна такая пилюля может из 65 ингредиентов состоять. И как, думаю, они свои лекарства различают? Прямо как у Довлатова:
«Фельдшер вынул таблетку, разломил ее на две части и строго произнес:
— Это — от головы. А это — от живота. Да смотри, не перепутай…»
В соседнем зале была экспозиция древних тибетских манускриптов и рисунков-танка. Рисунки были забавные, хотя связь их с медициной прослеживалась слабо. У входа висела табличка «no photo», но я не удержался, и дрожащими руками сделал пару кадров, когда смотритель отвернулся.
Но если музейные лекарства вызывали скепсис, а рисунки — улыбку, то идеология тибетской медицины показалась мне интересной. «Следует уяснить одну простую вещь, — говорят тибетцы, — наши болезни — не кара небесная, а плод нашей собственной жизни». Болезни, в том числе и психические, рассматриваются здесь как нарушение баланса энергий в организме. И вызывать дисбаланс могут разные причины. Например, наши привязанности, антипатии, ложные представления или иллюзии о собственном месте в мире.
Соответственно, лечение состоит не только в приеме лекарств, но и в изменении образа жизни больного, его отношения к окружающему миру и самому себе. То есть, с точки зрения тибетской медицины, классические врачи лечат следствия, а не причины. И рецепт от какого-нибудь несварения желудка — не только «одна таблетка дважды в день после еды» и «попробуйте поменьше жрать», но еще и «постарайтесь быть терпимее к людям».
Современный человек крайне скептичен. Про себя или вслух — каждый улыбнется, едва речь зайдет о нетрадиционной медицине. Улыбнется и не задастся вопросом, почему вдруг «нетрадиционной» называется наука, которая на пару тысяч лет старше «классической» медицины. Да, действительно, буддизм так тесно вплелся в тибетскую медицину, что уже и не различить где заканчивается физическая терапия и начинается духовная практика. Но глядя на юного 54-летнего Цетина, на искрящегося жизнью 75-летнего Далай-Ламу, да и вообще на всех жизнерадостных, будто позабывших о своем статусе беженцев, тибетцев Маклеод Ганжа — поневоле задумаешься. Не заслоняет ли скепсис что-то важное? Может стоит открыть глаза пошире?
Лицо скелета весьма добродушно! -)
Так Декс как раз пишет, что тибетцы и при жизни неплохо выглядят :)
правильный подход у тибетской медицины)
спасибо, музыкальное сопровождение понравилось)))))
Ну тогда держи ссылку на весь альбом. Он довольно однотипный, но, в целом, симпатичный.
спасибо)
Попытался проникнуть в смысл упомянутой мантры, и вот что вышло: «ом» – это вроде такое восклицание, типа Oh, Yeh, т.е., вступление; «мани» – тут всё ясно, мани они и в Тибете мани; «пэдмэ» – типичное словосоединение сокращения слова iPad + мэ, т.е. мне; «хум» – наиболее непонятное слово, т.к. если судить по первым двум буквам и по энергетике самого слова, то логически напрашивается что-то типа «money can’t by me love», т.е. «О, не могу взять айпэд за бабло». Но возникает вопрос, а далай-лама при чём? И возникает другой вариант: «О, бабки с айпэдом нах», что для внутреннего просветления более подходяще.
Настораживает, также, сомнительное имя Цетин, из которого так и лезут уши Цейтлина, что, одновременно, не может не вызвать чувство гордости.
Кроме того, некоторое недопонимание вызвали марлевые повязки, поскольку это прозвучало неким тонким намёком на известные обстоятельства, а я, признаться, не в курсе, что там у них за карантин.
Ну и, наконец, я полагаю, что в контексте столь плотного общения с далай-ламой вполне уместным было бы приврать «и я не удержался, прикоснулся к нему одним (двумя) пальцем, и почувствовал, как меня буквально пронзил многокиловатный заряд…»))
Не могу, конечно, оставить без внимания предпоследнюю картинку: в верхнем ряду слева, похоже, что-то типа дефекации, а на двух крайних справа картинках тем же цветом что-то изображено на грудных клетках – это что, калотерапия? А во втором ряду (с любовным треугольником) позируют явно не тибетцы (я сужу по лицам).
Ух! Вот это вы выговорились! :)
Марлевые повязки – это, насколько я могу судить, мода у людей из зажиточных азиатских стран. Группа из Южной Кореи такие повязки не снимала даже на треке вокруг Аннапурны. А тайваньцы, вот, в Дарамсале в них ходили. Может они так предохраняются от проказы или индо-непальской нищеты – я не знаю.
Знаете, если бы я прикоснулся к Далай-Ламе пальцем, меня бы действительно пронзило. Очередью из АКМ. Это я не придумал насчет вооруженной охраны на лекции.
Ну да, у того паренька в верхнем правом углу последней картинки днище крепко сорвало. Я сначала хотел кадрировать, а потом решил, пусть остается. А что до лиц – то проблема не у этих с эрекцией, а у тех, что на картинку их выше. Вот это точно не тибетцы позируют :)
а что тибетская медицина говорит о болезнях у детей?
их болезни не «плод их собственной жизни», и вызваны никак не «привязанностями, антипатиями, ложными представлениями или иллюзиями о собственном месте в мире»
Я не знаю, что говорит конкретно тибетская медицина, но предполагаю, что буддистская ее составляющая объяснит это кармическими последствиями предыдущей жизни этого ребенка. Буддизм вообще в карман за объяснениями не лезет.
Как говорит Шри Сахаджа: «человек никогда не исцелится пока не сольется с энергией которая ее породила» … Считаю,что так называемая традиц-я медицина не лечит, а калечит… Сам я, например, таблеток не пью и в больницы не хожу…
Честно говоря, у меня есть сомнения в том, что когда вам будет 60, вы по-прежнему сможете пренебрегать современной медициной. У меня на подходе интервью с Далай-Ламой и рассказ о буддизме, но забегая немного вперед скажу, что пренебрегать достижениями современной науки – абсолютно не по-буддистски. И уверен, что Далай-Лама не одобрил бы вашу позицию. Сам Далай-Лама обращается и к традиционным и к тибетским врачам.